Любовь со второго взгляда

Интересно, кого Гаэль хотел обмануть? Себя или Хоуп?

Когда двери лифта, наконец, открылись, он вздохнул с облегчением.

– Давайте зайдем в кафе. Я угощу вас кофе и отвечу на все ваши вопросы о семье Карлайл. Можете даже делать записи в блокноте. Я не буду против.

Глава 4

– Все готово. Но я не знаю, с чего начать, – призналась Хоуп.

Она сидела на ужасно неудобном высоком табурете около стойки в кухне Гаэля. На ней была желтая юбка и кремовая блузка. Чересчур женственный наряд для деловой встречи, как слишком поздно поняла Хоуп. Ей было ужасно неуютно на этой серебристо-серой кухне, обставленной по последнему слову моды.

На стойке перед Хоуп был раскрыт ноутбук Гаэля, рядом стояла коробка с распечатанными фотографиями и несколько дисков. На обратной стороне каждой фотографии значилась надпись с именами и датой. Хоуп все утро просматривала их, соображая, в какой формат их лучше перевести.

Гаэль подошел к стойке. В руках у него была еще одна коробка с фотографиями.

– Думаю, вам лучше начать с моих старых фото из блога, – посоветовал Гаэль. – Они на этих дисках.

– Я поняла. А чего вы хотите? Напечатать внизу имена и даты?

– Да, нужно дать небольшую справку об обстоятельствах, при которых они были сделаны, и все в этом роде. А потом перейдем к фотографиям, которые я не публиковал или которые я сделал уже после закрытия блога. На любительских фото мы напишем имена и даты. А на профессиональных придется дать ссылку на журнал, в котором они были опубликованы. Что касается фотографий без дат и имен, пропускайте их. Мы станем заниматься ими позже, по вечерам, когда вся другая работа будет закончена.

Хоуп сделала в блокноте несколько заметок.

– Что ж, не думаю, что все это займет много времени. Вы подписали большинство фото, – отметила она и задумалась.

Впервые за все это время Гаэль взглянул на Хоуп. С тех пор как он на крыше Эмпайр-стейт-билдинг рассказал ей о своей юности и она его пожалела, Гаэль старался не встречаться с ней взглядом. Да, в кафе они пили кофе и разговаривали. Он рассказывал ей о будущей свекрови Фэйт. Они обсуждали место проведения предстоящей свадьбы. Но от Хоуп не укрылась внезапная перемена в нем. Гаэль был все так же любезен и, похоже, искренне хотел ей помочь. Но после того разговора она чувствовала себя в его обществе неуютно и одиноко.

– Что с вами? – спросил он.

– Ничего, просто я не знала, что вы такой замечательный фотограф, это меня поразило.

– Был замечательным фотографом, – поправил ее Гаэль. – Теперь я неизвестный художник. Художник-бунтарь.

Хоуп оглядела кухню. Повсюду – сверкающие приборы, каждый из которых стоит целое состояние. Хоуп не смогла подавить улыбку. Нет, эта кухня не похожа на жилище бунтаря. А вот в студии бунтарский дух ощущался.

– Должно быть, работа фотографа очень интересна. Вы могли встречаться с разными людьми, делать фотосессии для модных журналов и…

– И что?

– Так, ничего. Пожалуйста, расскажите мне историю создания вашего блога, – попросила она.

Этого потребовала Бренда. Послания начальницы Хоуп были практически лишены смысла и сводились к одному: «Это задание очень важно, выжми из Гаэля все, что возможно».

Гаэль стоял рядом с Хоуп, привалившись к стойке. Он был одет в синие джинсы и рубашку с короткими рукавами свободного покроя. Он стоял так близко от Хоуп, что она могла рассмотреть каждый волосок на его оливковой коже.

– Я начал вести этот блог, когда учился в старших классах, – заговорил Гаэль. – Здесь я выставлял фото, которые демонстрировали тайную жизнь людей. Я приходил в школу и незаметно фотографировал представителей так называемой золотой молодежи, выставляя на суд мира все их слабости и пороки. Обычно я не сопровождал свои фото какими-либо комментариями. Да они и не требовались. В самом деле, если вы видите парочку, разместившуюся на столе в фривольной позе, то вам незачем пояснять, что эти двое собираются заняться любовью.

На лице Гаэля показалась озорная улыбка. Хоуп в задумчивости перебирала фото. Такие разные и в то же время такие похожие. Люди на этих фотографиях предавались различного рода грехам и уверенно, без малейшего смущения смотрели в камеру. Может, они не знали, что их снимают?

– Интересно, а как эти молодые люди позволяли вам снимать их… недостойное поведение? – удивилась Хоуп.

«Недостойное поведение»! Подумать только! Ну почему она так выражается? Ведь сейчас двадцать первый век.

– Они этого даже не замечали, – усмехнулся Гаэль. – В школе я был для всех пустым местом. Им и в голову не могло прийти, что зловредным «папарацци» может оказаться никчемный и жалкий Гаэль О’Коннор.

Теперь Гаэль и сам не понимал, как такое было возможно. В шестнадцать – семнадцать лет он был почти таким же высоким и сильным, как сейчас. Почему же в те годы Гаэль для всех был тенью?