Любовь с первой строчки (СИ)

- Не расстраивайтесь, Анечка, мы не раз покупали дыни зимой, и они доставались нам именно в таком состоянии. Очевидно, к февралю все дыни начинают портиться.

Меня это не утешило, и я тут же предложила выбросить злополучную дыню, но Чулаки не позволил.

Сели за длинный стол, накрытый для легкого ужина: салаты, фрукты, соки. Я сразу же села рядом с ним и как могла ухаживала за именинником, подавала хлеб, тарелки с салатами, салфетки. Дыню все-таки разрезали, и один шутник, похоже, тот же самоуверенный молодой человек, что задавал вопрос о сексуальных меньшинствах, сострил:

- Ты же, Михалыч, спиртное не пьешь, а вот нас заставляешь.

Мои щеки вспыхнули. "Не черт ли меня дернул купить дыню заранее!?"

После коротких поздравлений бросились яростно обсуждать тему Нагорного Карабаха, там было неспокойно, в новостях передавали о стрельбе и вводе войск. Эпоха застоя уже катилась к закату, но все же подобные события казались необычными, вызывающим недоумение и разные толки.

На улице разгоряченную толпу встретил крепкий мороз. Автобус не приходил долго. Я заранее попрощалась с моим кумиром. Он был в хорошем настроении и, улыбаясь, произнес:

- Теперь, Анечка, я буду называть вас дарительницей дыни.

- Не надо, пожалуйста, не надо -- пробормотала я помрачнев; но когда спускалась по эскалатору, ехала в электричке метро, потом в автобусе, когда шла по скрипучему снегу к парадной своего дома, не замечая стужи, не замечая соседей и знакомых, - о злосчастной дыне уже не вспоминала, наоборот, всю дорогу рассеянно и мечтательно улыбалась.

Глава 3.

1988 - 1999 г.г.

Этой же весной Михаил Михайлович пригласил меня в кинотеатр Аврора на разножанровый вечер с актерами, режиссерами, музыкантами и литераторами. Помню, в фойе писатель подарил мне две своих новых книги "У Пяти углов" и "Сборник повестей М. Чулаки" из серии "Повести ленинградских писателей". Я тут же открыла одну из книг на случайной странице и начала читать повесть "Хорошо, что все прошло":

"... Стояла осень, солнечная, холодная. Мы шли через сад к ее дому, я держал ее за руку. Ладонь в ладони. Небо было ясным, вымытым недельными дождями, и во мне была такая же ясность: назавтра мы шли вместе в кино, потом еще куда-нибудь, весь город принадлежал нам, и вся жизнь. Она остановилась, повернулась ко мне, сказала:

- Вот мой дом. До завтра

Сняла перчатку и протянула руку. На пальце блестело тоненькое желтое обручальное кольцо...."

Углубившись в текст, бежала глазами по строчкам, забыв, где нахожусь, забыв обо всем, даже о моем писателе, который стоял рядом.

С трудом заставила себя оторваться от чтения и пройти в зал. Мой писатель ушел за кулисы, и вскоре я увидела его на сцене вместе с другими представителями культуры. В течение часа публика задавала им злободневные вопросы о политике, о творчестве, о смысле бытия. Мужской голос где-то далеко, за моей спиной громко и отчетливо произнес:

- Хочу обратиться к уважаемому писателю. Как долго будет продолжаться книжный дефицит?

Чулаки подошел к микрофону. К моему изумлению он вовсе не поддержал возмущенного оратора. Смысл его речи сводился к тому, что книжный дефицит подогревает читательский интерес, а значит не приносит вреда обществу, конечно, ситуация рано или поздно обязательно измениться, но будет ли от этого лучше -- неизвестно.

После - начался концерт композитора Сергея Курехина. Я самонадеянно рассчитывала, что после выступления Чулаки отыщет меня в полутемном зале, но он сел в первом ряду с другими творческими лицами (рядом с актрисой Ольгой Волковой).

Концерт Поп-механики, собравший полный зал восторженных почитателей Сергея Курехина, обернулся для меня кошмаром. От громкой, бессмысленной музыки мне сделалось нехорошо, заколотилось сердце, зарябило в глазах. Может быть сам Курехин подлил масло в огонь, когда с лукавой, мефистофельской улыбкой, сообщил перед выступлением:

- Моя музыка расщепляет сознание, и оно начинает работать в двух направлениях...