Любовь с первой строчки (СИ)

Нина какое-то время беседует с хозяйкой приюта, потом они прощаются, и мы медленно съезжаем вниз с пригорка, направляясь в сторону набережной Невы. Теперь рядом со мной сидит Нина, мы всю дорогу молчим. Позже, когда останемся наедине, Нина расскажет, что в "Хароне" все описано именно так, как было на самом деле, и кошечка Таракаша пропала именно в этом приюте, но она не убежала никуда, а умерла от тоски и горя, от разлуки с хозяином почти сразу, на третий день. Михаилу Михайловичу тогда об этом не сказали, решили, пусть надеется отыскать, живет надеждой. Но вот сегодня, 1 января, по прошествии нескольких лет, писатель узнал всю правду и она его потрясла. "Я был для нее Богом и предал ее. Это мой единственный грех" - (дословно) позже скажет мне сам Чулаки.

Грей и Лапик остались в приюте. Хозяйке дали денег, чтоб она смогла их пристроить в хорошие руки. Продолжение истории я узнала от Михаила Михайловича в телефонном разговоре. В голосе писателя слышались нотки растерянности и недоумения. Оказалось, для псов нашелся хозяин, который хотел их забрать к себе на дачу, был заключен устный договор, но накануне два хвостатых приятеля сделали подкоп в вольере и удрали.

Ну что же, кто-то выбирает клетку и сытую жизнь, а кто-то свободу.

* * * * * * *

P.S. Мартовским, пасмурным, в грязных подтеках от тающего снега, днем 2010 года, - я мчалась на своей Блонди по шоссе Революции, (когда-то носившем название Пороховское шоссе). В петровское время здесь стояли пороховые мельницы. Опасное было производство, иногда порох взрывался, и люди гибли. Тогда-то мастеровые и поставили церковь в честь Ильи Пророка, который взошел на небо в огненной колеснице.

Не доехав до церкви, я решила сделать небольшой крюк, еще раз взглянуть на место приюта брошенных домашних животных, вспомнить, как мы с Чулаки, его женой и собаками приезжали сюда в первый день 2000-го года. Въехала на пригорок и остановила машину на том же пятачке. Что я увидела? Хибара, огороженная невысоким глухим забором, выглядела совершенно нежилой, полуразрушенные сараи, помойка, - вот такая картина открылась моему печальному взору. Неприкаянно бродившие на месте сломанных вольеров, бесприютные псы, смотрели на меня настороженно и с надеждой.

Когда-то этот уголок, наверное, от присутствия моего кумира, а еще от сверкающего новогоднего снега, - мне показался почти райским. Теперь здесь было холодно, неуютно. Я как будто снова услышала голос моего писателя: "Не нужно цепляться за прошлое, нужно жить настоящим и ценить настоящий момент".

Глава 6.

Весна, лето 2000.

Фан-клуб.

25 февраля Михаилу Михайловичу исполнялось 59 лет. Подумав, я решила, что поступлю так, как поступают в моей родной Вятке, по крайней мере, все наши знакомые, родственники и друзья: там не ждут приглашений, а по русской простоте душевной идут к имениннику с подарками, цветами и выпивкой. Не правда ли, незваный гость, который хоть и хуже татарина, все же не страшнее полного забвения или равнодушия близких? Так и сделала! Предварительно позвонив, сказав несколько теплых слов, но не спросив позволения, сообщила, что зайду вечером на несколько минут.

В назначенное время Чулаки открыл мне дверь, улыбнулся, поправил очки и пригласил войти, помог снять шубку, а я вручила ему подарок: новенький, скрипуче-глянцевый, цвета темной вишни портфель, со сверкающими застежками. Нина, стоявшая на пороге, всплеснула руками и удивленно ахнула: "Как ты догадалась? Я тоже хотела подарить портфель, но посмотрела на цены - и передумала".

В квартире кроме Михаила Михайловича и Нины была лишь ее родная сестра, маленькая, тихая, и я никак не могла понять, младшая или старшая. Я весело пошутила:

- Когда шла к вам, волновалась, думала, у вас полный дом гостей, боялась, вдруг Путин со Степашиным вино пьянствуют.

Нина стала хлопотливо накрывать на стол - фрукты, салаты, но я просила ее не беспокоиться, я же пришла только на пять минут, к тому же в портфеле нашлось и шампанское и ананас. Михаил Михайлович ловко открыл бутылку и стал разливать всем, кроме меня. Но я взглянула просительно подставила бокал, и мой писатель плеснул мне на донышко спиртного. Нет, водить машину в алкогольном опьянении не страшно, но крайне неприятно. Однажды мне случилось сидеть за рулем после выпитого в общей сложности стакана водки. Пришлось напрягаться, таращиться на дорогу, чтоб не дай бог не нарушить правил и не попасться в лапы гаишников - риск большой, а удовольствия от вождения никакого!

За столом Михаил Михайлович по своему обыкновению молчал. Пришлось тормошить его вопросами.

- Как продвигается новый роман?

((Чулаки писал странный роман о Боге).

-Успешно - не вдаваясь в подробности, ответил писатель.