Любовь по обмену

Она задумчиво чешет лоб. Хмурится:

— Значит, нужно честно сказать ему, что любишь другого.

— Как? — Мне кажется, что я уменьшаюсь в размерах от страха. — Сказать, что все, что было между нами в течение двух лет — ничто? Почему? Потому что приехал какой-то парень, и за месяц общения я вдруг поняла, что влюбилась? Да я Славе сказала «люблю», наверное, только через год! Когда привыкла к нему, стала доверять.

— Ты сама только что ответила на свой вопрос. — Сурикова закатывает глаза.

— Он вчера так завелся… — Я начинаю вспоминать, и все мое тело привычно покрывается мурашками. Меня колотит. — Увидел этот снимок у Джастина в соцсетях. Покраснел, будто в гнездо с шершнями лицо опустил, и давай орать на меня. Я так испугалась, никогда его таким не видела…

— Кричал на тебя? — Маша поворачивается ко мне.

— Слова всякие жуткие говорил… — Сглатываю. — А я в таком шоке была, что как мантру повторяла: «люблю, люблю, я же тебя люблю». Боялась, что он заподозрит что-то. Думала, меня это спасет от его обвинений. Просто врала. Чтобы выпутаться… как последняя сволочь! И ненавидела себя за это…

— Зой, ты чего? — Она обхватывает мое лицо руками.

Мне так больно, что горло перехватывает, и дышать становится тяжело.

— Как я могла, Маш? Он все правильно сказал… «Вот какая ты стала»! Когда, Маш? А? Когда я успела стать такой? — Всхлипываю. — Смотрю на Джастина, будто до него мужчин не видала. Как голодная! Обо всем забываю. Он рядом — мне хорошо. Хочу его дико, до боли, до ломоты во всем теле. Всего его хочу — целиком. Ни мозги, ни тело мое мне не подчиняются. А о Славе и не вспоминаю даже…

Чувствую, как горячая слеза скатывается по щеке. Машкины глаза расширяются от волнения. Она принимается стирать пальцами влагу с моего лица.

— Тихо, тихо, моя хорошая.

— Нельзя так! Всего за месяц сойти с ума. — Зажмуриваюсь. — Нельзя предать того, кто тебе верил. Даже если это любовь. Черт с ней! Мне так стыдно… Пообещала себе вчера, что все это прекратится. Что буду игнорировать его, держаться подальше. Не получается! — Тяжело вздыхаю. — Как, скажи мне, можно держаться подальше от него? От него?! — Киваю в сторону поля. — Я только и думаю сейчас о том, что мы вернемся домой и после ужина будем валяться на диване, учить долбаные тридцать русских слов и хохотать до колик в животе, потому что он будет произносить не «пятка», а «патка» или весь вечер убьет на то, чтобы просто сказать «хлеб». А потом я уйду в свою комнату и буду молиться, чтобы он не пришел и не позвал меня на крышу. И желать буду этого так сильно, как ничего и никогда не желала!

— Слушай, я… — начинает Маша.

Но я убираю ее руки со своего лица и начинаю лихорадочно мотать головой.

— Нет, не говори мне ничего! Знаю, что ты скажешь. Не надо.

— Зоя, все равно кому-то будет плохо. Либо одному Славе, либо вам обоим с Джастином. По-другому не бывает.

— Да откуда ты знаешь? — Вытираю вновь выступившие слезы, отворачиваюсь и впиваюсь глазами в зеленое покрытие поля. — Может, ему вообще по барабану? Фло у него там какая-то или Вика! Может, без разницы ему? Я тут раздумываю, а не порушить ли мне стабильные отношения ради этого парня, а он ко мне, может, ничего и не чувствует!

— Чувствует… — Говорит она тихо.

Я поворачиваюсь и вижу на ее лице такие растерянность и замешательство, будто подруга знает что-то такое, чего не знаю я.

— Он Диме говорил. Сам. — Машка виновато поджимает губы. — Еще до турслета.

— Что именно?

— Не знаю. — Похоже, тут она искренна. — Калинин не говорил подробностей. Мы просто обменялись информацией. Кратко…

— Вы что?!

— Зой…

— Ты сказала своему парню, что мне нравится Джастин?! — Чуть не подпрыгиваю.

— Вообще-то все не так было. — Выпаливает она, уставившись на меня. — Я спросила, зачем он его водкой угощал перед соревнованиями, и он признался, что хотел расслабить парня. Потому и отправил его к тебе в домик тогда ночью. Чтобы вы могли поговорить уже наконец. Никто из нас почти до самого утра не заходил к вам, чтобы не мешать. Знаешь, как трудно было удерживать Никиту с Иринкой? Димке пришлось развлекать Медведева разговорами чуть не до самого рассвета!

— Ты сказала своему парню…

— Но, блин, на вас посмотришь… Все эти «зайки», объятия, взгляды — только тупой бы не догадался! — Маша взмахивает руками. — Мы просто хотели помочь вам, прости.

— Девчонки, а вот и ваши хот-доги! — Из-за спины появляется Дима. Передает нам еду, горячий кофе и садится рядом. — Так, а чего кислые такие? — Поворачивается ко мне. — Заяц, а у тебя, вообще, глаза на мокром месте. Кто обидел? Говори, я быстро с ним разберусь.

Он сжимает татуированную руку в кулак и выдвигает вперед нижнюю челюсть. Выглядит воинственно.

— Все хорошо, просто…

— Просто Стасик не хочет ставить ей зачет, отправил на пересдачу! — Улыбается Маша, перехватывая его кулак.

— Стасян? Вячеславович? Да мы с ним вроде крепко скорешились. Хочешь, поговорю?

— Не надо! — Вскрикиваем мы обе одновременно.

Я прячу взгляд.

«Они все знают. Про нас с Джастином. Ситуация — хуже некуда»