Любовь и жизнь

— И я тебя люблю. Значит, мы с тобой и есть самые, что ни на есть родные. И не слушай никого. Они ничего не знают, не понимают, вот и выдумывают всякое… Пойдём умоемся и будем кушать. А то у папки обед короткий и надо всё успеть. А вечером мы с тобой ещё всё обсудим и поговорим. Договорились?

— Договорились, папочка!

За обедом Танюшка не выпускала из рук голыша, он ей мешал, но родители, посматривая друг на друга, не мешали ребёнку насладиться счастливым впечатлением от полученного подарка.

Вот так Таня впервые услышала от «доброжелательной» соседки, что папа Миша ей неродной. Но девочка так любила своего папочку, а он взаимно отдавал всю душу своему приёмному ребёнку, что этот мимолётный довод соседки скоро стёрся в памяти ребёнка и не мешал им и дальше быть родными и нужными друг другу.

А вскоре у молодой пары появился и свой общий ребёнок — тоже девочка. Танюшка помогала мамочке ухаживать за сестрёнкой, а папа всегда был одинаково ровным с двумя дочками. Таня никогда не чувствовала обделённости в любви родителей, и папочка всегда оставался для неё самым родным.

Потом, уже лет в четырнадцать, она узнала от мамы историю своего рождения, но душевной травмы никакой не испытала. Тот, незнакомый ей мужчина, не вызвал в душе интереса. Сердце молчало. Оно всегда любило и продолжало любить папу Мишу, который всегда был рядом и дарил тепло своей души.

Фото автора.

Настойка мухомора

— Ой, доченька, ой, миленькая, — прямо с порога запричитала бабка Нюра, — отравила я папку. Пошли скорее к нам, не знаю, что делать.

Оторопевшая от такой новости Катя помчалась следом за матерью, на ходу одеваясь.

Вбежали в дом. Тихо. Лежит отец на кровати и сладко похрапывает. Катя с недоумением смотрит на мать.

— Вот, видишь, одни мухоморы на дне банки остались, а настойки нет. Выпил её отец. Я ж эту растирку приготовила для своих суставов. Мухоморы сначала в землю зарывала, завернув в фольгу, затем водкой залила и настаивала в тёмном месте по рецепту. Яд, да и только. А он целых пол литра оприходовал. Что теперь делать?

— Пап, нерешительно позвала Катя отца, дотронувшись до руки.

— Иван нехотя приоткрыл глаза, что-то буркнул и перевернулся на другой бок. Через минуту храп с новой силой донёсся до слуха женщин.

— Мам, не похоже, чтоб умирал. А точно это он выпил?

— Да кто ж ещё. Захожу на кухню, на столе пустая банка с одними мухоморами на дне, рядом открытая банка с солёными огурцами. И вот лежит недоеденный огурец. Значит, закусывал отец. Они с соседом Митькой вчера хорошо отметились, у того день рождения был. Так что отец сегодня с утра вчерашний день искал. Пока я сходила в магазин, он и выпил этот яд, опохмелился. Я только один раз вчера вечером растёрла свои ножечки и поставила в тумбочку. Он видел, хоть и нетрезвый был. Что ж теперь будет, — ещё громче запричитала со слезами на глазах Нюра.

Иван тем временем, услышав плач жены, проснулся, спустил ноги с кровати и в недоумении спросил:

— Нюр, что случилось? Кто тебя обидел?

— Ой, Ванечка, никто меня не обижал. Старая стала, всё болит, вот и плачу. Ты бы шёл да поел, щей я наваристых приготовила, вот и доченька пришла. Вставай, миленький.

— Щей можно, только голова трещит. Ты б, Нюрок, подправила её немного. Винцо, чай, у тебя должно быть.

— Есть, есть, Ванечка, сейчас налью.

Удивился Иван, что жена сегодня такая сговорчивая, ласковая. Выпил пару стаканчиков вина, похлебал щей и совсем повеселел:

— Нюр, а Нюр, а чего ты сегодня такая добрая?

— Ой, Ванечка, я так испугалась за тебя. Смотрю, лежишь и лицо такое серое и дышишь прерывисто.

Иван с подозрением посмотрел на себя в зеркало, на жену и молча сидящую дочку:

— Ну и бабы. С чего бы мне не дышать. И лицо у меня, как всегда. Краской я никогда не отличался. Пойду лучше ещё подремлю часок.

Переглянулись мать с дочкой, решили подождать и посмотреть, что дальше будет.

А Иван вечером проснулся, как ни в чём не бывало, допил винцо, а потом чаю потребовал. За чаепитием Нюра решилась и спросила у мужа:

— Ванечка, это ты выпил настойку мухомора?

— Ты что, Нюра, выдумала тоже, я ж знаю, что у тебя ноги болят, и ты для растирки себе настойку сделала. Я вон рассолом огуречным опохмел снимал. А твою вытяжку перелил в бутылку и поставил назад в тумбочку в тёмное место. У тебя банка пластмассовой крышкой была закрыта. А в журнале написано, чтоб сосуд был закрыт плотно. Вот я тебе в бутылку перелил и пробкой закрутил. Теперь надёжно, не будет испаряться. А мухомор надо выбросить, он уже всё отдал. Так написано в журнале «Здоровье». Его сегодня нам в почтовый ящик вбросили и там этот рецепт. Я даже страницу открытой оставил. Вон на столе в зале лежит.

— Ой, Ванечка, родненький, а я уж думала, отравила тебя.

Катя засмеялась, допила чай с родителями и пошла домой.

А дед долго потом потешался над бабкой за её доброту.

Помирать — так вместе