Любовь и жизнь

Все соседи стали подшучивать над Степановичем, называя его кошачьим батькой. Но он не обращал внимания. Эта забота отодвинула куда-то щемящую боль по Аннушке. Каждый день утром и вечером он обходил свой микрорайон и кормил бездомных животных. Даже собаки приветливо виляли хвостами, завидев ссутулившуюся фигуру уже немолодого мужчины.

— Степанович, ты квартиру меняешь? — спросила та же сердобольная соседка, увидев объявление на двери.

— Меняю! Зачем мне одному трёхкомнатная.

— А сын как?

— А что сын? У него и квартира, и дача в Москве. После похорон ни разу не появился.

— За наследством появится, вся молодёжь такая.

— Вот и хватит ему однокомнатной, — обрезал словоохотливую соседку Степанович.

Мысли о том, что растущая квартплата отнимала половину пенсии, не давали покоя. Бросить кормить котов он тоже уже не мог. Для себя оставались считанные копейки, на которые покупал скудное пропитание. И решил обменять с доплатой свою роскошную квартиру. Тут же нашлись желающие в соседнем доме.

— Прости, Аннушка, — произнёс тихо Степанович, в последний раз поглаживая шкафчики на кухне, которые так нравились жене.

На полученную доплату немного обновил свой скудный гардероб и учинил пир любимым питомцам.

Прошло несколько лет. Вырученные деньги не то обесценились, не то быстро растаяли в водовороте растущих цен.

Степанович также на последние гроши с пенсии покупает ежедневно Kitekat и рассыпает возле окошек в подвалы. Стая бездомных животных с утра поджидает своего спасителя, чувствуя до минут его приход.

Потёртый костюм, худые башмаки, измождённый вид говорят о том, что он жертвует последним ради своих любимцев.

— Степанович, за что ты их так любишь? — спросил как-то новый сосед.- У них мозгов нет. Тебя они не пожалеют и не накормят. Лучше бы женщину к себе привёл и жил припеваючи.

— Припеваючи можно жить с женщиной, которую любишь, — улыбнулся в ответ Степанович, — я так и прожил почти пятьдесят лет. И не замечал даже, что вокруг столько обездоленных животных. А теперь я такой же, как и они.

И поковылял дальше кормить своих питомцев.

Женщина при муже

— Не знаю как у вас в деревне, — начал дед Матвей, — а у нас все замужние женщины величались по фамилии мужа с интересной концовкой.

— Вот я от рождения Цывкун, а моя покойная Настюша всю жизнь была Цывкуниха.

— А что сделаешь, раз так принято, свои законы не пропишешь. И всё равно бабы стремились после войны замуж за любого мужичка, будь он даже Дюньдиковым.

— Дюньдичиха ещё звучит, грех жаловаться. А вот был у нас хохол с фамилией Сиваякобылка, так его бабу для сокращения прозвали Кобылихой.

— Обижалась, бедная, всё пыталась на свою фамилию перейти и перешла. Она у неё красивая была — Дубравина. Но так и осталась до конца дней своих Кобылихой. Народ-то непонятливый, раз мужняя жена, значит, носи то, что полагается.

— Фамилии в нашей местности чудные. Вот Мишка Ноздря, когда женился, то его Валька никак не хотела Ноздрихой быть. А он ей отрезал по-мужски:

— Не хочешь, как хочешь, дорогая! Можешь ждать принца с расчудесной фамилией, а я женюсь на той, кто пожелает мою фамилию родовую с гордостью носить.

— А что ей оставалось делать, Ноздрёнок уже в чреве ворочался, вот и стала Ноздрихой.

— И ничего, хорошо живёт, трёх Ноздрят вырастила, один другого краше.

— А у моего двоюродного брата ещё смешнее получилось. Мужичок он щупленький, маленький, а после ранения ещё и прихрамывает на одну ногу. Она у него стала кривоватой и чуть короче другой.

— Сам метр с кепкой, а женщин любил дородных и на голову выше себя. Такую и присмотрел в городе в мясной лавке. У нас все девки были худосочные после войны. Откуда телесам-то взяться, когда с голоду пухли. А его ненаглядная Марфуша — кровь с молоком. Сама пышная, розовощёкая и росточком Бог не обидел.

— Федька на неё снизу вверх заглядывает, по ручке поглаживает, до лица дотянуться не может. Приехал с города и скорее с батькой назад, чтоб никто не опередил его такую красоту сосватать.

— И что вы думаете, пошла Марфуша за плешивого Федьку Пичужкина и стала, вы только подумайте, Пичужкой. Тут народ даже не позволил ей быть Пичужихой. Пичужка, да и только!

— Каких только чудес не бывает! — вздохнул дед Матвей. В городе у вас всё не так, как у нас в деревне. Все женщины хотят, чтоб их по имени — отчеству величали. Назови кого из соседей, как у нас кличут, тут же оплеуху получишь. Не понимают они, что должны гордиться своим высоким статусом мужней жены. А вековух и в деревне по именам зовут. И что в этом хорошего.

— Каждая женщина должна быть при муже! Факт!

Про ум и мудрость

— Надо же, восемьсот миллионов украла, куда такие деньжищи девать, — запричитала баба Маня, тыча пальцем в местную бесплатную газету «Экспресс реклама».