Любовь и жизнь

— Смотри, лодырь, и учись, — приговаривала при этом сестра, — сколько ты ещё будешь маленькой. Я в твоём возрасте уже всё делала по дому. А ты только на печи лежишь да книжки свои читаешь.

Таня молчала. Брат Вова причмокивал губами во сне рядом, и она боялась шевельнуться, чтоб не разбудить его. В душе она соглашалась с Валей, что лодырь, но мыть так чисто полы не умела.

Все её попытки сестра тут же браковала и постоянно недовольно обзывала её всякими словами.

То она у неё была неуклюжей бочкой, то тюфяком с непотребным содержанием, которое бывает в туалете. Танюшка, конечно, обижалась, шмыгала носом, иногда плакала, но никогда не жаловалась никому, даже маме. Она понимала, что Валя загружена домашней работой, а ей тоже хочется погулять с подругами и заняться чем-нибудь интересным.

Папа был на работе, мама пошла в поле доить в обед корову, а сестра, как самая старшая, осталась в доме за хозяйку.

— Валь, а зачем ты каждый день драишь этот пол. Всё равно к вечеру он будет грязным. Чугуны с картошкой вытащит мама с печки, пока управится с хозяйством и весь твой пол опять будет такой же.

— Умная ты очень, давай зарастём в грязи и так будем жить, — начала свою воспитательнуь полемику чистоплотная Валя.

Но тут послышался шум открываемой щеколды в коридоре, и на пороге появился дедушка.

Таня из разговоров старших слышала, что он бросил куда-то бабушку Шуру, а нашёл молодую и красивую. А где нашёл и как, она не разобралась.

Дед с детьми был всегда приветливым, любил пошутить с каждым, и Таня от счастья, что он нашёлся, заулыбалась.

Но Валя, нахмурив брови, вдруг бесцеремонно стала выпроваживать его из дома со словами:

— Ты нам больше не дед. Чего пришёл? Иди к своей крале, на которую бабушку променял.

Дедушка сначала покраснел, потом нерешительно попятился к двери, пытаясь отдать Вале большую наволочку, которую надевают на подушку, до верху чем-то наполненную и сверху завязанную.

— Не нужны нам твои подачки, — тут же отрезала Валя.

— Внученька, — забормотал дед, — это я вам конфет принёс.

— Корми ими свою новую жену, а нам от тебя ничего не надо.

Валя упорно отвергала принесённый подарок, а Тане так стало жалко деда, что она тут же спустилась с печки и бросилась его обнимать.

— Дедушка, не слушай её, мы тебя любим, — лепетала Танюшка и сильнее прижималась к рыдающему деду.

Он сел на табуретку, вытер пятернёй слёзы и развязал наволочку с конфетами.

Таня тут же засунула в рот мятный леденец и, довольная, потащила тяжёлую ношу в сторону печки, где стоял шкаф.

Валя стояла как вкопанная с веником в руке, но уже не пыталась выгнать деда.

А через несколько минут пришла мама и тоже расплакалась, увидев с порога своего отца.

— Папа, как ты мог? — эти слова, сказанные мамой, Танюшка запомнила на всю жизнь.

Потом они что-то говорили о бабушке. Из услышанного, Таня поняла только одно, что дед вернулся насовсем. Её маленькое сердечко радовалось, что бабушка перестанет плакать и не будет больше помирать. Последнее время все только об этом и говорили.

Но больше всего запомнились конфеты. Лёжа на печи, они с удовольствием уплетали разноцветные леденцы. Не отказывалась и Валя, она в детстве была большой сладкоежкой.

А фантики любовно собирались, обменивались на другие картинки с детьми и складывались в коробочки-сюрпризы.

Кошачий батька

— Степанович, что это ты всё котов кормишь, а сам худющий стал как щепка, — проронила на ходу соседка, а потом добавила, — жениться бы тебе надо, Аннушка, царствие ей небесное, не обидится. Мужик ты добрый, хороший, за тебя любая пойдёт.

— А мне любая не нужна, — пробурчал себе под нос Степанович, подзывая котов и насыпая им корм, только что купленный в магазине.

После смерти жены тоска никак не уходила из сердца. Пробовал каждый день ездить на кладбище, но легче не становилось.

Кошка Царапка, названная так женой за строптивый нрав, тёрлась постоянно у его ног и жалобно мяукая, просилась на улицу.

— Нет там твоей хозяйки, не суетись. Одни мы с тобой остались, — прихлёбывая невкусный чай с такой же колбасой, горевал Степанович, вспоминая блинчики и любимые котлеты.

Готовить себе тоже не хотелось. Так и питался всухомятку, а Царапке стал покупать корм в магазине, хотя помнил, что жена Kitekat не признавала.

Кошка долго себя не упрашивала, ела всё, чем хозяин кормил. И даже облизывалась от удовольствия. Но постоянно бродила из комнаты в комнату, явно, разыскивая любимую хозяйку.

А к весне загуляла, и призывные вопли со стонами совсем вывели из себя Степановича.

Ночью не вытерпел и выпустил её на улицу. А назад она не пришла.

Долго Степанович бродил между домов, пытаясь найти беглянку, но так и не нашёл.

И впервые обратил внимание на большое количество бездомных котов, ютившихся в подвалах пятиэтажек.

В своём доме и соседних стал каждый день возле этих окошечек в подвал насыпать сухой корм, надеясь, что так отыщется и Царапка.