Люблю и ненавижу

Несколько человек окружили Ивана Семеновича с женой: не сдаете? а вдруг? а если подумать? а чего тогда приехали? ах, не наше дело… Петров стоял в стороне. Он стоял скромно, но с выражением достоинства на лице: да, он нуждается, ему плохо, трудно, но он не будет мельтешить, заискивать, как некоторые. Краем глаза он заметил, как Иван Семенович показал варежкой в его сторону; на всякий случай Петров принял еще более независимый вид.

Однако сомнений не было: Иван Семенович с женой продирались сквозь толпу именно к Петрову.

— Добрый день, Юрий… простите, отчество запамятовал… — Иван Семенович улыбался Петрову, как старому давнему знакомому — добродушно, приветливо.

— Владислав Юрьевич, — подсказывая, поправил Петров. — Добрый день. — И он даже как бы поклонился слегка жене Ивана Семеновича.

— Ах, да, простите! — воскликнул Иван Семенович. — Именно — Владислав Юрьевич. Вот, знакомьтесь, Владислав Юрьевич, моя жена — Сусанна Николаевна Брагинская.

— Очень приятно, — вновь полупоклонился Петров.

Сусанна Николаевна свободно, легко протянула ему руку.

— Вы, кажется, журналист? — И улыбнулась при этом.

— Да. У вашего мужа прекрасная память.

— Ну что вы! — отмахнулась она от этого комплимента. — Владислав Юрьевич, у нас к вам дело… Можно вас на минуточку?

— Да, конечно. Что-нибудь случилось? — И печать глубокой озабоченности легла на лицо Петрова.

Отойдя несколько в сторону, Сусанна Николаевна ответила Петрову:

— Нет, ничего не случилось. — И игриво, кокетливо даже подхватив Петрова под руку, призналась ему: — Вы не представляете себе, Владислав Юрьевич, как я ругала Ивана Семеновича!

— Ругали? За что? — Петров сделал вид, будто он так удивился, что и идти дальше не может: переводил вопросительный взгляд с Сусанны Николаевны на Ивана Семеновича. И наоборот.

— А как вы думаете, хорошо он поступил? Ну-ка, Ваня, скажи сам!

— Да кто мог подумать… Я, знаете, Владислав Юрьевич, наоборот… то есть я даже испугался вас.

— Меня? — Тут удивление Петрова было, пожалуй, искренним.

— Именно вас, представьте! — подхватила Сусанна Николаевна и залилась мелким, тоненьким смехом.

Зимнее утро с легким морозцем, полукружье бледного солнца в студенистом небе, посвистыванье ветра в верхах крыш, слабое поскрипыванье снега под ногами прохожих, — день распахивался перед всеми в одинаковой надежде и обещании. И странно стало Петрову, что рядом с ним смеется совсем незнакомая женщина — какая-то Сусанна Николаевна, тут же глуповато улыбается ее муж Иван Семенович, а он, Петров, слушает их, участвует в разговоре, — что за наваждение?

— Знаете, он пришел домой, — продолжала рассказывать Сусанна Николаевна, — я его спрашиваю: ну как? Он отвечает: меня сразу раскусил один журналист — и я испугался. Чего испугался? — спрашиваю я. А вдруг он опишет, что мы сдаем квартиру. Спекулянты, мол. Какой же он наивный, мой Иван Семенович! Я расспросила его о вас и сразу поняла: человек просто-напросто хочет снять квартиру, у него временные трудности. А то, что он журналист, — как раз лучшая гарантия его порядочности и обязательности. Ведь так?

— Значит, вы действительно сдаете квартиру? — обрадовался Петров.

— В том-то и дело, — ласково улыбнулась Сусанна Николаевна. — Только мы боимся ошибиться. Мы уезжаем за границу надолго, на год, а может — на два, и нам нужны спокойные, порядочные, семейные жильцы. Ведь у вас есть семья, Владислав Юрьевич?

— Неужели я похож на человека, у которого нет семьи?

— Ну что я тебе говорила? — Сусанна Николаевна победно повернулась к мужу, Иван Семенович опустил глаза.

— Надеюсь только, — проговорил Петров, — у вас не трехкомнатная квартира?

— Нет, что вы! Однокомнатная, — поспешила Сусанна Николаевна с ответом. — Со всеми удобствами. Холодильник там, телевизор, радиоточка.

— Сузя, ну при чем здесь радиоточка? — с прежней укоризной произнес Иван Семенович.

— А как же, Ваня, Владислав Юрьевич — журналист, вдруг ему утром захочется услышать последние новости? Пожалуйста, включил радио — и слушай новости, а жена в это время поджаривает тебе яичницу, заваривает ароматный кофе.

— Да, конечно, — кивнул с улыбкой Петров, представив не столько дурацкую радиоточку, сколько щекочущий ноздри дымный и крепкий кофе.

— Одним словом, если вы не против, Владислав Юрьевич, можем хоть сейчас поехать к нам — посмотрите квартиру. Мы здесь недалеко живем.

В трамвай они еле втиснулись — народу, как всегда, садилось на этой остановке видимо-невидимо. Но ехать действительно пришлось недолго — до метро «Проспект Мира». А там — небольшой проулок, уютный зимний двор, детская площадка, снеговик, ледяная горка, массивный серый дом старинной постройки, третий этаж — и вот они в квартире.

Да, не сказал бы Петров, что квартира ему понравилась: было в ней что-то затхлое, безликое. Холодильник с телевизором, о которых так много говорили хозяева, были самой древней марки, громоздкие темные шторы, круглый обшарпанный стол, допотопный оранжевый абажур с дурацкой бахромой…