Они посмотрели на него с явной заинтересованностью. И эта заинтересованность была дорога Петрову.
— Я же слышу — вы москвичи. По разговору слышу. И я москвич. И вот я думаю: кто нас, русских, может одолеть? Да никто на свете! Только нужно держаться всем вместе. Верно, земляки?
— Верно.
— По этому случаю я и хочу угостить вас, ребята. Вы мне нравитесь. Имею я право угостить земляков?
— Имеешь право. Самое законное имеешь право.
— Ну вот то-то…
Разговор, который длился дальше, не весь остался в памяти Петрова, кое-что он так никогда и не вспомнил, но в момент разговора он чувствовал себя хитрой бестией, он знал — он добился своего, втерся в доверие к ним, черт с ними, пусть думают, что он разгулявшийся ханыга, которому деньги девать некуда, плевать ему на деньги, ему главное — в душу к ним пролезть: ведь наверняка хулиганы, по рожам видно, так что, ребята, смело считайте меня дураком, мне это и надо, я сделаю репортаж изнутри ваших шкур, и только ахнут потом в журнале, а уж читатели ахнут тем более…
И эта мысль — написать не о подростках, а о настоящих матерых хулиганах — прочно засела в голове Петрова. Что там Лихачева, Бобров, Зинченко… мелка рыбешка по сравнению вот с этими, сидящими с ним за столом… Вот о ком надо писать! Можно подать материал так, что вот на их пути встретился настоящий человек, скажем, журналист, который не отвернулся от них, не отмахнулся, как делают это многие, а пошел им навстречу и своей доверчивостью, тонким проникновением в психологию хулиганства, природным умом и смекалкой помог осознать им самих себя, свое место в обществе. Зачем они живут? Для чего? Кому портят жизнь? Против кого выступают, в конце концов? Против самих себя, против своих братьев и отцов, сестер и матерей, против святая святых… Нет, это будет экстра-материал, это будет… Надо вот только получше втереться к ним в доверие — и тогда…
Но тут вдруг выяснилось, что они вовсе не москвичи. А кто? — поинтересовался Петров. Из-под Наро-Фоминска. Ребята, так это же Московская область, все равно земляки, пусть я родом с Урала, но сколько лет уже в Москве, давно столичным жителем считаюсь… А вы-то в Ярославле что делаете? Проездом? И куда путь держите? В Наро-Фоминск?
— Эх, мне бы сейчас в Наро-Фоминск! — забросил хитрую наживку Петров.
— Поехали.
— На чем, ребята?
— У нас машина. Места всем хватит.
— «Волга», земляки?
— Конечно, «Волга».
Дальнейшее тоже покрыто для Петрова некоторым туманом. Но вот что он хорошо запомнил — это то, что сам напросился в Наро-Фоминск, как бы и не беря в расчет, что Наро-Фоминск бог знает где от Ярославля, не беда — съездит туда и вернется, главное — не упустить «земляков», втереться к ним в доверие, а потом он такой материал выдаст!.. В самое сердце бандитского логова попадет — уж это будет исповедь так исповедь…
…Очнулся Петров в кромешной тьме. С трудом разлепил глаза, ничего не понимая. Впрочем, ощущение тьмы — только в первые мгновения. Отвесную стену дождя разрывали фары — с трудом, еле-еле. Петров наконец осознал: он в машине. Машина неслась со страшной скоростью, несмотря на дождь. Петров только чуть приоткрыл глаза, но не шевелился, словно боясь лишним движением выдать себя. Выдать, что очнулся. Потому что как только очнулся и как только осознал: машина, дорога, дождь — так сразу его окатил ледяной страх. За рулем сидел знакомый детина. Короткая стрижка. Тяжелые покатые плечи. Рядом с ним дремал «земляк». Справа от Петрова дремал второй «земляк». Петров все разом вспомнил, но не мог поверить себе: неужто в самом деле едет с ними? Ночью? В дождь? Не может быть!..
Петров осторожно сунул руку во внутренний карман пиджака — бумажника не было. Во второй раз его облил страх. Он еще раз ощупал карман — пусто. Что там было? Деньги, паспорт, удостоверение, командировочные бумаги… Петров потрогал боковой карман — то же самое. Когда полез в правый карман, очнулся «земляк», тот, что сидел справа. Петров замер. Детина за рулем покосился в зеркальце. Петров понял: тот заметил, что он проснулся.
Петров прокашлялся.
— Куда едем, ребята? — спросил он как бы бодрым голосом, на самом деле голос его изрядно подрагивал.
От его вопроса очнулся второй «земляк», который сидел впереди, рядом с водителем.
Детина за рулем усмехнулся:
— Ты что, забыл, землячок?
— В Наро-Фоминск? — вспомнил Петров, стараясь придать своему голосу спокойствие интонации и тембра.
— Смотри-ка, — толкнул детина соседа, — помнит.
— Вообще-то мне утром в Ярославле надо быть. Вот же дурная голова…
— Да, дурачок ты отменный, — усмехнулся детина.
— Вы что, ребята, в самом деле в Наро-Фоминск едете? Или куда?
— Да какая тебе теперь разница?
— Как это?
— Ну, едешь и едешь… Мы же тебя не трогаем?
— А бумажник на всякий случай прихватили?
— Какой бумажник, землячок?
— С деньгами, с документами.
— Шутишь, землячок?
— Какие шутки… Ну, деньги — ладно. Взяли и взяли. Сам виноват. А документы-то верните, ребята.
— Мы у тебя брали? Ты видел?
— Нет, не видел. Но если не вы, тогда кто?
— Витек, когда нас оскорбляют, мы что делаем?