— Мне только что по междугороднему позвонила взволнованная донельзя Анастасия Ефимовна. Помните ее?
— Еще как! Позвольте, догадаюсь, по какой причине? Ее навестили родственники Ксении. Так?
— Так. Я поинтересовался подробностями. Двое сокурсников Ксении по поручению ее отца. Но Анастасия Ефимовна, тридцать лег преподававшая в Московском университете, убеждена, что никакие они не студенты.
— Внешность, внешность, отец Афанасий! — не совсем вежливо потребовал Сырцов.
— Стандартный полууголовный подбор: широкие плечи, толстые шеи, в коже и кроссовках, похожи друг на друга, как пятаки, и на тысячи подобных тоже.
— Особенности какие-нибудь, странности, непривычные детали…
— Ничего такого Анастасия Ефимовна не заметила. Я вас огорчил?
— Вы мне очень помогли, отец Афанасий, очень. Спасибо вам.
— Если бы еще и Ксении… Всего вам хорошего, Георгий Петрович.
Повесив трубку. Сырцов остался в праздной задумчивости.
…Никуда он не спешил, а одевался лишь затем, чтобы Логунова побыстрее выпроводить. Но не раздеваться же. В полном параде Сырцов изволил позавтракать и смотреть утренние телевизионные передачи. Так промаялся до одиннадцати. В одиннадцать попил кофейку и лениво отправился в путь.
Без пяти двенадцать он был на Фрунзенской набережной. Выдержал Светлану достаточно — два часа. Из телефона-автомата позвонил и без лишних слов предложил:
— Спускайтесь.
И Светлана не была говорлива: положила трубку. Явилась строго одетой — в черных брючках, темно-бордовой почти мужской рубахе, с сурово неподвижным лицом. Молча кивнула Сырцову, наблюдавшему за ней из оконца казаряновской «восьмерки», и удивленно осведомилась:
— Мы поедем на этой машине?
— А что? — испугался прикинувшийся дурачком Сырцов.
— Да нет, ничего, — успокоила его Светлана и уселась рядом. — Здравствуйте, Георгий Петрович. Как вы себя чувствуете?
— Замечательно. Здравствуйте, Светлана Дмитриевна. Надеюсь, и вы чувствуете себя хорошо.
Она развернулась к нему всем телом и заглянула ему в глаза. Поиграли в гляделки. Она от ярости сдалась и сказала, уже приняв положенную для езды в автомобиле позу:
— Надеюсь, что я почувствую себя лучше после встречи с Ксенией.
Была без радости любовь, разлука будет без печали. Если будет так, то ему, Сырцову, повезет. Но вряд ли. Он включил зажигание, и они отправились в путь. На этот раз Светлана не спрашивала, куда они едут, знала, что ответа не получит.
«Форд», который Сырцов засек у метро «Парк культуры», зацепился за них, когда «восьмерка» с набережной выбралась на бульвары. Вяло текущий транспортный поток заставил водителя «форда», чтобы не потерять их, — приблизиться. Ему казалось, что он ничем не рисковал, — не знал, что уже срисован Сырцовым. Что ж, настало время танцевать.
Сплошные пробки: V Никитских, у площади Пушкина, на Дмитровской, рядом с Петровкой, на Трубе. Во время частых и длительных стоянок у светофоров Светлана со скукой рассматривала лица товарищей по несчастью — граждан и гражданок в окошках соседних лимузинов.
На Рождественском Сырцов перестроился на последнюю левую полосу, обозначая левый поворот на Сретенку. Мотор «восьмерки» заглох у конца ограды Рождественского бульвара. Сзади нервически гудели. Сырцов вылез из машины, повернулся к страждущим движения и беспомощно развел руками: сами спасайтесь, ребятки, как можете. «Форд» бывший сзади «восьмерки» через две машины, начал выбираться первым и преуспел: найдя дырку в соседней справа колонне, он, с риском повредиться, ворвался в нее под клаксонный возмущенный гвалт, миновав Сырцова, вильнул налево и прибился впереди него метрах в тридцати у входа в магазин, что и требовалось доказать.
Сырцов для понта открыл крышку капота, задумчиво склонился над моторными кишками, потрогал кое-что указательным пальцем и, захлопнув крышку, вернулся на водительское место.
— «Жди меня, и я вернусь, только очень жди», — продекламировал Сырцов, выждал самый подходящий момент, включил мотор и рванул «восьмерку» сразу налево — в малозаметный проезд сразу же за оградой — полуофициальное соединение двух односторонних бульварных потоков. Спуск к Трубной был пустынен: на перекрестке со Сретенкой включили красный на бульвар. «Восьмерка» бойко покатилась вниз. Пусть теперь голубок в «форде» пятится. В запарке вряд ли сообразит, что лучший выход — вперед и два поворота налево.
Но все-таки лучше не рисковать. Сырцов нырнул направо, в Трубную улицу. Повиляв по полуметровым переулкам, «восьмерка», нарушая все и вся, по Уланскому выбралась к Садовому и, еще раз нарушив, через Скорняжный, по Большой Спасской, по Большой Переяславской, достигла наконец у Рижского проезда проспекта Мира.