Любить и убивать

Гордо так приказали, молодым самодовольным басом. Учить, учить таких надо. Стрелять, надо полагать, не будут: шикарный интерьер вестибюля побоятся испортить, да и чести много — стрелять, чтобы лоха скрутить. Сзади — один. Второй — вот он, сбоку. Можно и поучить. Как бы подчиняясь, Сырцов начал поднимать руки и вдруг, ориентируясь на голос, в стремительном полуобороте нанес заднему страшный удар ребром ладони по открытому горлу. Понял, что попал.

Второй, поднимая для устрашения пистолет, рванулся к нему. На резком противоходе Сырцов прошел ему в ноги и тут же вместе с ногами второго вернул себя в вертикальное положение. От полного сотрясения организма этот паренек сразу же отключился, припав щекой к изысканному туркменскому ковру. А обладатель молодого баса сидел в стороне, на сверкающем паркете, держась за горло и жалостно хрипя. Пистолеты валялись на полу, не до пистолетов охране было. Те еще бойцы! Сырцов подобрал оружие, и в этот момент в вестибюле объявился шокированный Коляша. Сырцов протянул ему пистолеты и поинтересовался вполне искренне:

— Ты что, спятил — меня проверять?

Коляша был столь же искренен:

— Они по своей инициативе. Вот ведь как желание власть свою показать покоя не дает! Знал, что идиоты, но чтоб такие... — осмотрел он незадачливую пару и решил: — Оба с завтрашнего утра уволены..

— За что? — прошипел тот, что с горлом.

— За злоупотребление правами, которые вам даны. И за полную профнепригодность. Оружие я у вас отбираю.

Круглосуточная секретарша, определенная в эту должность, вероятнее всего, прямо с конкурса красоты, счастливо улыбнулась Коляше, а Сырцову вежливо пожелала:

— Добрый вечер.

— Ритуля, будь добра, вызови срочно на дежурство резервный наряд.

— А с этим что случилось? — встревожилась Маргарита.

— Я их уволил, — сообщил свое решение Коляша и брякнул пистолеты на секретарский стол.

— За что? — от только что открывшейся двери кабинета спросил высокий, стройный средних лет человек в строгом костюме.

— Они Жору по собственной инициативе хотели повязать, — доложил Коляша.

— И, естественно, неудачно, — догадался человек. — Здравствуйте, Георгий.

— Здравствуйте, Александр Петрович, — столь же приветливо откликнулся Сырцов.

Александр Петрович Воробьев, владелец крупнейшей на Москве торговой фирмы, не последний акционер банка, поселившегося рядом, твердый ныне и уважаемый бизнесмен, в дальние-дальние времена начинал с уголовщины. Конечно же, он и в юности, и в зрелой молодости не бил по ширме, не брал на гоп-стоп, не лепил скок, не держал бан. Сообразительный и нахватанный (одно время в институте учился), он поначалу никогда сам на дело не ходил — был организатором и вскоре, незаметно так, был определен в Иваны. Сидка у него была одна: сгорел на малый срок по легкомыслию, которого в дальнейшем никогда не допускал. В начале больших перемен держал контролирующую обширный район Москвы команду, но со временем аккуратно ликвидировал ее, понимая, что первопроходческий бизнес и респектабельней и доходней. Сейчас же вроде и не помнил, с чего начинал.

— Признателен вам за то, что согласились побеседовать с нами, — прочувствованно сказал он и приглашающе сделал шаг в сторону от дверей. — Прошу.

В кабинете устроились подчеркнуто равноправно: все трое за обширным полупрозрачным журнальным столом тонированного стекла, на котором ненавязчиво расположились бутылка виски, бутылка джина, тоник, содовая и чаша со льдом.

— Что предпочитаете, Георгий? — поинтересовался Александр Петрович.

Не стоит в отказку играть, да и немного расслабиться следует перед нелегким разговором. Тем более что сегодня за рулем не сидеть.

— Джин с тоником, — решил Сырцов.

Александр Петрович налил из бутылки с замысловатым британцем на этикетке Сырцову, а себе порядочную дозу бурбона. Коляша предпочитал пиво. Он открыл стенной шкаф и вытащил упаковку «Туборга». Александр Петрович подождал, пока Коляша вырвет закрышку из первой банки, и произнес нечто вроде тоста:

— За те не самые плохие времена, когда мы с вами успешно сотрудничали, Георгий.

— Не со мной, — поправил Сырцов. — Со Смирновым.

— Да будет так! — великодушно согласился Александр Петрович. — Но вы были самым близким и надежным его помощником. Кстати, как он?

— Скрипит помаленьку.

— Скрипит? — усомнился Александр Петрович. — Смирнов — скрипит? Не верится что-то. Вы давно его видели?

— Давно, — на всякий случай соврал Сырцов.

— Значит, он не в курсе дел по поводу смерти Марии Елагиной? — неожиданно повернул разговор Александр Петрович.

Не стоит торопиться. Сырцов с видимым удовольствием хорошо отхлебнул из стакана. Спросил подчеркнуто раздраженно:

— А почему он должен быть в курсе?

— Потому что вы в курсе.

— Не ответ. Я же сказал, что давно его не видел, — покончив с вопросом об участии Смирнова в деле Елагиной, Сырцов перешел к контратаку. — Насколько я понимаю, вас серьезно беспокоит это дело. Замазаны, что ли?

Коляша не желал дожидаться тостов, чтобы пивка попить. Прикончив третью банку и виртуозно забросив ее в корзинку для бумаг, дал разъяснения вместо задумавшегося Александра Петровича Воробьева: