Любимец зрителей

— Со всеми этими людьми никаких неприятных эпизодов не было? — спрашивает комиссар.

— Нет. Все они местные. Прежде чем нанять кого-нибудь, я, как вы понимаете, всегда навожу справки.

— И все же. Мы их возьмем на заметку. Лошадей на соревнования вы не выставляете?

— Нет. Это слишком хлопотно.

— А с клиентами у вас никаких размолвок не выходило? Никто из них не намеревался отомстить вам за что-нибудь?

— Нет. Здесь меня все знают. В делах прямее меня человека нет.

Комиссар встает. Он покусывает карандаш, потом резким движением захлопывает записную книжку.

— На первый взгляд, — говорит он, — мне, конечно, самой подозрительной кажется эта Мария. Но вернемся к тому телефонному разговору, о котором вы мне только что рассказали. У вас требуют четыре миллиона? Это вам по средствам?

Клери таких вопросов не любит.

— Это важно, — продолжает комиссар. — Либо мы имеем дело с человеком, который мог оценить размеры вашего состояния, и тогда его надо будет искать среди ваших приближенных. Либо же речь идет о бандите, который назвал эту цифру наугад, и вовсе не уверен, что вы в состоянии столько заплатить. Вы скоро поймете, как обстоит дело, потому что они наверняка не замедлят вам перезвонить. Меня вот что удивляет: обычно детей похищают по преимуществу у людей, располагающих очень большой суммой денег, которые всегда под рукой, — это промышленники, банкиры… Но землевладелец вроде вас, даже если у него большой капитал, не может реализовать его в один-два дня.

— Как раз мой случай.

— Вот именно! Четыре миллиона — это нереально. Я склонен думать, что вашего ребенка похитили люди недалекие. И буду просто уверен в этом, если вам удастся заставить их значительно уменьшить выкуп. Может, и не сразу, но в конце концов они поймут, что требуют слишком много.

— Но что будет с Патрисом все это время?

Комиссар, заложив руки за спину, обходит вокруг стола.

— Буду откровенен, мсье Клери, — говорит он наконец. — Начинается партия игры в покер. Выиграет тот, кто дольше сохранит хладнокровие. Когда они позвонят вам… не бойтесь. Все ваши разговоры будут прослушиваться… постарайтесь воздержаться от споров или угроз. Взамен одних цифр предлагайте другие. И спокойно. Как будто ставка здесь — не ваш сын.

Клери качает головой. Он знает, что жизнью Жулиу рисковать не будет.

— Мы запишем голос вашего собеседника, — продолжает комиссар. — Короче, сделаем все, что обычно делается в таких случаях.

— А газеты? — спрашивает Клери.

— Мы заставим их молчать. Во всяком случае, некоторое время. Теперь-то они научились держать язык за зубами. Единственное, о чем я вас прошу, — это держать нас в курсе самых незначительных происшествий… Что на меня производит прекрасное впечатление и даже придает уверенности, так это то, что и вы, и ваша жена прекрасно владеете собой. Я боялся, что услышу здесь крики и увижу слезы, а встретил борцов. Это хорошо. Это очень хорошо.

Он останавливается возле фотографии, висящей на стене, это поместье, снятое с высоты птичьего полета. Ногтем он делает пометки в нескольких местах.

— За вашим поместьем наблюдение установить трудно. Стена, окружающая его спереди и по бокам, еще куда ни шло, но Лa-Рошетт большей своей частью выходит в поле. Кто угодно может проникнуть оттуда и, естественно, так же исчезнуть. Для очистки совести я организую патрули, но это ничего не даст, потому что похитители вряд ли вернутся сюда погулять, зато вашим людям будет спокойней. К тому же наши будут очень деликатны. Дорожки, которые я вижу за парком и вокруг пруда, будут изучены с лупой. Насчет Крессара можете не сомневаться. От него ничего не ускользнет. Мы не должны пренебрегать никакими мелочами… А, Крессар. Я только что говорил о тебе.

— Все в порядке, — докладывает Крессар. — Все завертелось. — Он запыхался и расстегивает свою кожаную курточку. — Я просил особое внимание обращать на машины с прицепом, — продолжает он. — Это идеальный способ прятать мальчишку.

— За домом никаких следов нет?

— Под лестницей, похоже, топтались, но дождь все смыл. Тем не менее есть большая вероятность, что их было двое… Где-то возле пруда их, должно быть, ждал автомобиль. На всякий случай завтра мы все там облазим… — Он смотрит на часы. — А точнее, сегодня утром. Уже половина седьмого. День, похоже, обещает быть прекрасным.

Возвращается Ирен с подносом в руках. Клери освобождает два маленьких столика и помогает ей расставить чашки, сахарницу и блюдо с тостами.

— Угощайтесь, комиссар.

Короткие минуты передышки.

— По моему разумению, — говорит комиссар, — они не должны быть очень далеко. Звонить они могли из Лаваля. Теперь же повсюду есть автоматы. А потом засели в каком-нибудь укромном уголке, о котором заранее позаботились, вот оттуда-то они никуда уж не денутся. Я так думаю, что у них там все под рукой: белье для младенца, еда, ну, в общем, все, что надо. В их же интересах вернуть вам ребенка в добром здравии, это же ясно. Если с ним что случится, они ведь знают, на что обрекают себя, с нынешними-то судами присяжных. Вы можете на нас рассчитывать, мадам. Скоро увидите своего малыша.