Любимец зрителей

Она пошла в ванную и посмотрела на свой распухший сосок, который стал похож на ягоду малины. Ей было больно, но зато она испытала неведомый восторг. Она помылась, и жжение немного утихло. Подняв голову, она посмотрела в зеркало и была потрясена: настолько изменились у нее черты лица. Она была худая и торжествующая, немного растерянная, пылающая и будто светящаяся изнутри какой-то страстью, которая никогда теперь не угаснет. Она застегнула блузку, потрогала свою истерзанную грудь. Пусть она подольше болит. И хорошо бы остались следы от твердых, как кость, десен Джулито.

— Джулито, маленький мой!

Ирен вернулась к малышу. Лежа на спине, он в задумчивости пересчитывал свои пальцы. Она положила его на кровать и поцеловала, сдержанно и серьезно.

— Ты хороший мальчик, — прошептала она. — У тебя славный характер. Обещай, что никогда не будешь на меня сердиться… потому что… я тебе сейчас скажу… это — сюрприз… мне только что пришло в голову…

И она нервно засмеялась каким-то пьяным смехом.

— Знаешь, нет, — снова заговорила она. — Я не смогу так долго ждать.

Она подхватила ребенка под животик, как щенка, унесла его, болтающего ногами, в кабинет, посадила к себе на колени и, сняв трубку, набрала номер.

— Алло, Сюзанна? Это Ирен… Да, все в порядке… Я могу поговорить с вашим мужем?

— Подождите. Сейчас соединю вас с конторой.

Малыш страшно заинтересовался огромной черной и блестящей штукой с колесиком и потянулся к ней рукой.

— Не трогай, — шепнула ему Ирен. — Она кусается.

Нотариус взял трубку.

— Альбер? Простите меня. Вы очень заняты?

— Да. А что случилось?

— Я бы хотела задать вам один вопрос.

— Это не терпит отлагательств?

— Знаете ли… Дело в том, что мне тут одна мысль пришла в голову, и я никак не могу от нее отделаться. Скажите, я имею право усыновить ребенка?

— Это вы серьезно? Или из простого любопытства спрашиваете?

— Это очень серьезно.

Марузо задумался. Ирен оттащила малыша от телефонного провода, к которому он рвался.

— Будь умницей, — прошептала она. — Слушай, что говорит мсье. Это тебя тоже касается.

— Алло, — сказал нотариус. — Вы меня застали несколько врасплох. И знаете, это не телефонный разговор.

— Конечно, — согласилась Ирен. — Но в принципе, у меня такое право есть?

— Я думаю, да. Вы — вдова, то есть решение принимаете сами. Вам больше тридцати, у вас вполне достаточные средства к существованию, хорошее здоровье, ведь так? Этот момент крайне важен… На первый взгляд вы удовлетворяете всем требованиям.

— Но вы, кажется, не согласны.

— То есть, я… признаюсь, я крайне удивлен.

— Не представляете меня в роли приемной матери?

— Нет, не в этом дело… Но… сказать вам честно, что я думаю?.. У меня не было впечатления, что вы привязаны к детям… Ирен, дорогая, знаете, я сейчас немного замотан. Давайте назначим свидание?.. На следующей неделе?

— Мне бы хотелось раньше.

— Черт возьми! Вы так спешите?.. Тогда я должен предупредить вас: процедура усыновления невероятно долгая… Люди годами ждут.

— Это не важно. Я бы хотела как можно скорее с вами встретиться… Сегодня вечером, например?

— Сегодня вечером! О, вы прямо, как Сюзанна. Когда она что-нибудь вобьет себе в голову… Ладно. Договорились. Я к вам заскочу. После ужина.

— Спасибо, Альбер… Вы настоящий друг.

— Надеюсь. Но, пожалуйста, Ирен, дорогая, не слишком увлекайтесь этой идеей. Вы меня немного пугаете.

Он повесил трубку. Ирен отставила от себя телефон.

— Видишь, Джулито. Он ничего не понял. Он думает, что я хочу усыновить любого ребенка. А я хочу усыновить тебя. И только тебя.

Она гуляла с малышом до возвращения Амалии и была с ней особенно любезна.

— Он совсем не плакал, ваш маленький Жулиу. Это прелесть. Вам повезло! И еще раз спасибо. Вы нам оказали огромную услугу. А теперь хорошенько отдохните.

Слова эти ничего ей не стоили. Никакой грусти она больше не испытывала. Смотря, как Амалия удалялась с Джулито, она легонько поглаживала грудь.

«Люди годами ждут», — сказал нотариус. Почему бы и нет? Живость, которую она ощутила в себе, эту забытую радость ходить, останавливаться и нюхать цветы, сдерживать в горле уже готовый вырваться из груди напев, желание даже вечернее небо призвать в свидетели — вот что такое надежда. И она наконец согласилась поужинать так, как хотела Франсуаза: суп, рыба, пирожное и бокал муската, который так ценил бедный мсье.

Нотариус приехал в девять, и Леон принес в гостиную бутылку «гран-марнье» и два бокала. В виде исключения мадам согласилась в этот вечер выпить капельку ликера.

— Итак, — бросился в атаку Марузо, — вы мне сказали о вашем проекте усыновить кого-нибудь… и мы очень долго обсуждали это с Сюзанной.

— И что она об этом думает? — живо спросила Ирен.

— Она склонна вас одобрить. У вас больше не может быть детей, и раз вы подумываете о том, чтобы усыновить ребенка, вы, очевидно, не собираетесь больше выходить замуж. А вы молоды, и вполне естественно, что вы хотите создать что-то вроде новой семьи.

— Все обстоит именно так.