Лицо бездны

- А ты бы ему посодействовала! - смеялась Наталья Сергеевна, поправляя радистке шубку с воротником ламы.

Геннадий Викторович был сварщик что надо, жаль, что ни на его судне, ни на спасателе не нашлось качественных электродов. Стармех Гусев выставил перед сварщиком замасленный ящик с электродами, повинился.

- Вот все, брат. Насчет того, как нас любят в снабжении, сам знаешь. Что наворовал в заводе, то и предлагаю.

- Ничего, коли сказано - "надо", пробьемся штыками, - подбодрил его Геннадий Викторович и спустился в прыгающую у борта спасателя шлюпку, а из нее перебрался на днище буксира. Первым долгом, по просьбе боцмана, приварили, несколько рымов для удержания концов, поданных со спасателя, трапа и разных приспособлений. Электромеханик показал процарапанный на борту прямоугольник.

- Вот нарисовал тебе отверстие, перестукивались с парнишкой.

- Не узко будет? - усомнился сварщик.

- Узковато, конечно, да здесь не размахнешься, ширина шпации между шпангоутами - 230 миллиметров.

- Голова пройдет? - примерился руками сварщик. - Пройдет, остальное - само пролезет, так? Ну, благословясь, начнем. - Он тряхнул головой, роняя перед лицом защитный темный козырек, и тронул электродом металл, разбудив ослепительную искру.

Максим Ковалев услышал сухой треск пламени, наверху покраснело раскаленное сваркой железо. Он схватил ключ, застучал.

- Левее! Левее!

Краснота послушно двинулась ближе к шпангоуту. Железо из красного сделалось алым, желтым, побелело - раскаленная капля упала в воду под ногами Максима, пшикнув облачком пара.

- Стой! Стой! - закричал он. - Не надо насквозь!

Вверху свистел уходивший под давлением Бездны воздух. Коварно клокоча, мелкие волны приближались к сиденью Максима. Он вскочил, сорвал с головы ветошь, ткнул в раскаленное отверстие. Жидкий металл капнул на рубашку, прожег тело - он почти не почувствовал боли. Ветошь затлела, Максим закашлялся, согнулся, сунул обожженную руку в воду. Глянул наверх - красная полоска медленно двигалась вдоль шпангоута, не прожигая обшивки.

- Поняли. Слава богу, поняли, - прохрипел он как заклинанье, корчась от боли. - Ребята, я верил в вас, Спасите, спасите...

В это утро Виктория впервые не приготовила отцу завтрак. Бреясь в ванной, он гудел бодрым баритоном.

- Викулька, возьми себя в руки, еще ничего не известно, нельзя же так... После паузы спросил. - Хочешь, я сам позвоню в пароходство Мелькову, мы с ним были на одном курсе. Позвонить? - Он вышел в майке, с полотенцем на крепкой шее, растирая порозовевшие, тугие щеки кремом. "Какой ты у меня надежный!" подумала Виктория и всхлипнула, прижавшись лицом к теплому плечу. Он гладил ее волнистые волосы.

- Викуля, сердечко, но жизнь ведь не кончилась, поверь моим сединам.

- Все кончилось, все! - выкрикнула она, отталкивая отца. Зазвонил телефон, она обернула заплаканные глаза.

- Папа, это тебе?

- Наверное. Мне так мне! - он снял трубку, покивал кому-то невидимому. Виктория не сводила с него расширенных глаз. - Да, это я. Сейчас. - Он поманил дочь рукой. - Дмитрий хочет что-то сообщить... Только, пожалуйста, спокойнее, дочуля... Виктория прижала трубку к уху, сдавленно проговорила.

- Ну, это я, Дмитрий Иванович.

- Уже по имени-отчеству? - раздался веселый голос. - С глаз долой - из сердца вон?

- Дмитрий, пожалуйста, говори....

- Так я тебя вылечу! - кричал он там, в Приморске. - Вот сидит прямо передо мной красивая дама с радиограммой, - не ревнуешь, Вика? Нет? Прочесть радиограмму?

- Говори, - сказала она.

- Смысл такой. Судно обнаружено вверх днищем, но на плаву, к нему подошли спасатель и еще дюжина судов.

- Они живы? - воскликнула Виктория.

- К сожалению, только один. Вот здесь мне объясняют, что он приезжал в Приморск перед Новым годом, догадываюсь, что ты должна его знать...

- Господи, его имя? - Глаза ее ожили как у приговоренного к смерти, неожиданно получившего помилование. - Ты не ошибся, это Максим Ковалев? крикнула она в трубку.

- Он, он, вижу, что догадка меня не подвела, - смеялся Дмитрий. - Что я за это буду иметь, Викуля?

- Дима, я тебя люблю! - закричала Виктория. - Спасибо тебе. Димулик, родной... Скажи, его спасут эти, на пароходах?

- У тебя есть довоенный патефон? Или виктрола? Включай на полную мощность и пусть гремит, пока не приеду, и мы выпьем стаканчик чаю за такое знаменательное событие. Могу приехать? - спросил он куда более неуверенным тоном.

Сидевшая напротив него Люся Щелгунова демонстративно встала, загремела отодвинутым стулом.

- Я могу идти, Дмитрий Иванович?

- Да, да, пожалуйста, - кивнул он ей, все еще прижимая к уху трубку и улыбаясь той, далекой. - Большое спасибо, Людмила Васильевна... Я ведь правильно помню ваше отчество?

- Не стоит благодарности! - высокомерно сузив круглые глазки, Люся вышла из кабинета, хлопнув дверью так, что закачался плафон над столом Дмитрия. Тоже мне, мужчина, - оскорбленно проговорила Люся за дверью и затопала микропорами вниз по лестнице с намерением сегодня же поделиться с Кларой горькими наблюдениями над измельчавшим сильным сословием...