Лицей 2022. Шестой выпуск

— Кто?

— Ну отчим её. И мать! Та вообще спала рядом, когда я вошёл. Спала на той же кровати. Я так её и не добудился.

— У тебя есть сто рублей? — спросил Илья, пошарив по карманам.

Полицейский исполнил просьбу Руднева как приказ. Он достал бумажник. Вытащил из него сто рублей.

— Капучино или эспрессо?

— А?

— Кофе какой будешь?

— Любой.

Руднев вернулся от кофейного автомата с двумя горячими стаканами. Один он сунул в руки полицейского.

— Согрейся. И езжай домой. Или на службу — не знаю, куда тебе там надо.

— Никуда не надо.

Илья отпил кофе. Полицейский тоже сделал короткий глоток. Они сели так, что между ними оказалось окровавленное одеяло.

— Знаешь, мы тебя оставить здесь не можем, — сказал Руднев. — У нас уже есть один бездомный пёс. Ещё одного не потянем! — Полицейский чуть улыбнулся. — Я не знаю, зачем они это сделали, — продолжил Илья. — Я, как и ты, не понимаю, что случается с людьми, когда они решают поднять руку на ребёнка. Не понимаю, откуда берётся эта жестокость. Иногда мне хочется, чтобы в мир пришла чума, от которой бы передохли все взрослые и остались только дети. А девочку твою мы вылечим, откормим…

— И отправите в детдом.

— Это уже, товарищ сержант, судьба, которую мы с тобой изменить не можем.

Полицейский скоро допил кофе, обтёр теплыми руками лицо и шею. Его мрачное настроение ушло, и вместо него осталась поганая голодная пустота.

— Что-то мне от вашего кофе дурно, — сказал он и с неохотой поднялся. — Я зайду завтра, можно?

— Конечно. Приходи, — ответил Руднев, снова пожимая руку полицейского и понимая, что делает это в последний раз.

Морг стоял за стеной монастыря и отделялся от больницы не только ею, но и всем своим видом. Плоский домишко из серого кирпича, издали похожий на тир в безлюдном парке. Шифер на крыше, на окнах — решётки. Бетонный двор. Руднев обошёл здание и постучал в дверь служебного входа, потом сам же открыл её.

— Ни хрена, какие гости! — В коридор высунулась и тут же исчезла мокрая взъерошенная голова.

Илья прошагал по рыжей плитке. Заглянул в секционную. Внутри витал влажный хлористый дух. Хрупкий санитар с глазами и осанкой енота выжимал в ведро тряпку.

— Привет, студент, — поздоровался Руднев. Санитар вздрогнул. Выронил тряпку. — А этот где, я не понял?

— В д-душе.

Руднев дошёл до следующей комнаты, в которой и нашлась мокрая голова патологоанатома Терентича.

— Твою отдали сегодня, — отчитался он о девочке, выпавшей в окно.

— Ага, — кивнул Илья в сторону. — Терентич, трусы надень.

— Сильно она шмякнулась…

Терентич гремел дверцей железного шкафа.

— Забрали, значит?

— Утром ещё. Чего надо-то, говори?

— Да так, ничего.

— Ну прям. Знаешь, сколько сюда ваших заходит?

— Знаю.

— Нисколько. А должны бы! Не интересно, что ли?

Руднев повёл плечами.

— Ты думаешь, у нас время есть?

— А-а-а… Время. — Терентич, неловко согнувшись, натянул носки. — Ну то, что у вас времени нет, это я по отчётам вижу. Хер поймёшь, зачем вы их вообще пишете. Так чего припёрся, говори?

— Слушай, а человек в пожаре может без следа сгореть?

— Совсем без следа не может, — патологоанатом через ворот футболки посмотрел на Илью. — Тебе, что ли, труп надо спрятать?

— Ха. Ха. Очень смешно. В области, не так далеко, пожар был. Семья сгорела. Трое детей. Вот их-то и не нашли.

— Это кто ж тебе сказал?

— Бабка одна. Говорит, только труп отца достали. А больше и некого было хоронить. Просто на кресте три имени лишних написали.

— М-м-м… Ну а тебе-то что? Написали и написали.

— Интересно. Вот ты говоришь, не бывает такого, чтоб без следа.

Терентич застегнул молнию на куртке, перебросил через плечо сумку.

— Не бывает. Правильно говорю, ты бабок не слушай. Что-то остаться должно. Тем более от троих. Но это ж надо найти, если вообще искать.

— Если вообще искать, — запомнил Руднев.

Они прошли по коридору. Терентич толкнул дверь, пропуская Илью, и щёлкнул выключателем.

— Ы-ы-ы!!! — Из секции донёсся натужный вой. — Свет оставьте!

— Ссыкло, — процедил Терентич. — Санитаров нормальных не найти. Либо алкаши, либо вот — студентики бздошные.

Они вышли на улицу и только собирались проститься, как увидели за монастырской стеной тревожное мерцание. По корпусу больницы запрыгали голубые отблески. Всплакнула сирена.

— О, тебя зовут! Беги, — шлёпнул по спине Терентич. И Руднев побежал. — С тебя пиво! — слышал он за собой. — Я тёмное люблю!

По закону парных случаев привезли ещё одного колотого — бритого под ноль худосочного подростка. Спортивный костюм его был порезан в двух местах. По счастью, глубоко нож вошёл лишь однажды и в первый раз только посёк кожу на рёбрах.

— Сука, ему пиздец! — орал раненый парень.

— Кому? — спросил Заза.

— А вот херов вам, лепилы. Не скажу!

— Тогда не ори.

— А то что?

— Зарежу сейчас на столе, — объяснил Заза. — Закончу начатое.

— И тебе пиздец!

Глаза его закатывались, но он продолжал кричать, угрожая назавтра отомстить и навести порядок в своём районе.