Литерный на Голгофу. Последние дни царской семьи

– Немцы не верят, что мы продержимся долго. Они рассчитывают на то, что если кто-то из Романовых взойдет на трон с их помощью, он станет для них надежным союзником. Во всяком случае, мы такой вариант не исключаем. Все решится в течение нескольких дней. А может быть, и на съезде. Наберись терпения.

Пятый Всероссийский съезд Советов начался в Большом театре в два часа дня. Все время с утра и до его открытия Голощекин провел в гостинице «Метрополь». Здесь была та же толкотня, что и вчера, но никакой особой нервозности не наблюдалось. С утра в кабинете Свердлова побывали председатель Петроградского совета Григорий Зиновьев и редактор газеты «Известия» Юлий Нахамкис. Они наверняка обсуждали документы, которые намечалось принять на съезде. Голощекин попытался найти Белобородова, наверняка уже побывавшего у Троцкого, чтобы обменяться с ним последними новостями, но Белобородов в здании ВЦИК не появился.

Они встретились на съезде. Голощекин впервые попал в Большой театр и с любопытством рассматривал его. Странно, но он ощущал здесь себя одним из богов Олимпа. Ведь еще совсем недавно в партере, где он сейчас находился, сидели украшенные бриллиантами самые знатные дамы Москвы, а на сцене, которая была в три ряда заставлена столами с членами президиума, пел Шаляпин. Голощекин с интересом рассматривал зрительный зал театра.

В царской ложе, украшенной расшитыми золотом портьерами, разместились журналисты революционных изданий. В ложах рядом со сценой – представители иностранных дипломатических миссий. В основном французские и английские офицеры. Над ними в специальной ложе сидел граф Мирбах со своим окружением.

Голощекин долго и внимательно смотрел на него. Мирбах был спокоен, даже торжественен, сидел не шевелясь, не наклоняя головы. Лишь однажды, когда к нему сзади подошел какой-то сотрудник посольства и начал что-то говорить на ухо, он слегка повернул голову.

За первым столом президиума, стоящим у самого края сцены, сидели руководители ВЦИК во главе со Свердловым. Голощекин знал не всех, но многие из членов президиума были ему знакомы. Справа от Свердлова сидели Нахамкис и Зиновьев, слева – секретарь ВЦИК Аванесов, руководители эсеров Камков, Карелин и Черепанов. А на самом краю – председатель их партии тридцатидвухлетняя Мария Спиридонова. До этого Голощекин ни разу не встречался с ней и сейчас с любопытством рассматривал самую известную революционерку России. Двенадцать лет назад на вокзале в Борисоглебске она хладнокровно застрелила из револьвера тамбовского губернатора Лужиновского. Казаки схватили ее прямо на перроне, оттащили за ограду и насиловали до тех пор, пока не отобрала полиция. Суд приговорил Спиридонову к смертной казни, но Николай II заменил ее на пожизненную каторгу. Расправа казаков и каторга сделали ее вспыльчивой и резкой в суждениях и действиях. Но сейчас Спиридонова, как и Мирбах, тоже была спокойной. Лишь иногда вскидывала голову и бросала пылающий взгляд на Свердлова и особенно Нахамкиса. Очевидно, потому, что газета «Известия» постоянно критиковала эсеров.

За следующими столами сидели большевистские руководители: Троцкий, Бухарин, Каменев, Смидович, Сакс, Радек, Иоффе, Карахан и другие. Ленина среди них не было. Он прошел на сцену, когда съезд уже начал работу, и сел с краю стола недалеко от Зиновьева.

В повестке дня съезда было три вопроса: Брест-Литовский мир, работа комитетов бедноты и закон о смертной казни. Первым выступил представитель левых эсеров Леви. Он яростно набросился на Брест-Литовский договор, говоря о жестокостях немцев на Украине. Потом накинулся на большевиков, пытающихся протащить на съезде закон о смертной казни. Голощекин почувствовал, что вся атмосфера огромного зала Большого театра сразу стала накаляться. Эсеру Леви тут же возразил большевик Иоффе, первым начинавший переговоры с немцами в Бресте, но возразил вяло и неубедительно. Из-за стола тут же поднялся и направился к трибуне Свердлов. Голощекин напрягся, стараясь не пропустить ни одного его слова.

Свердлов начал с того, что признал тяжесть немецкой оккупации.

– Но Россия слишком слаба для того, чтобы вести войну, – сказал он. – Нам надо укреплять страну и укреплять в ней законность. Эсеры протестуют против закона о смертной казни только потому, что мы расстреляли командующего Балтийским флотом, который оказался контрреволюционером. Но они активно сотрудничают с нами в чрезвычайных комиссиях. Их представитель Александрович является заместителем председателя Московской ЧК, которая неоднократно без суда и следствия выносила смертные приговоры. Выходит, что левые эсеры против казни, которую выносит суд. Но за смертную казнь без суда и следствия.