Литерный эшелон

Умер бедняга в больнице военной,
Долго родимый лежал.
Эту солдатскую жизнь постепенно
Тяжкий недуг доконал.

Рано его от семьи оторвали,
Горько заплакала мать,
Всю глубину материнской печали
Трудно пером описать!

Подпевал и Андрей. На то была причина. Пока ждали генерала, батюшка отпел воинов, погибших во время наступления. Среди павших Данилин обнаружил знакомого — совершенно необязательную, шальную пулю схлопотал богатырь-гренадер. Он лежал улыбающийся, почти счастливый. Казалось невероятным, что такая маленькая пуля могла остановить столь огромного человека. Заветного солдатского Георгия он получит. Но посмертно…

Когда время пошло к полуночи, разбрелись спать. Андрей назначил посты6 против этого шумно возмущались ученые: они считали, что война для них закончена и сейчас колонна пребывает в тылу. Но Андрей был непоколебим.

Первым в дозор заступил «самострельщик» Василий Степанов. Он вызвался сам, ссылаясь на свою трезвость и бессонницу. Данилин, возражать не стал: он прилег в тени дерева, оставив на коленях пулемет. Этой ночью он собирался не спать, глядеть всю ночь на костер…

  …Он проснулся ранним утром. Ночью на мундир и пулемет легла роса, вода просочилась сквозь ткань, стало зябко. Андрей очнулся резко, словно нырнул в холодную воду. Осмотрел лагерь: ученые спали у грузовиков: даже ночью они не могли расстаться со своими игрушками. Солдаты расположились среди развалин хуторка.

Самострельщик давно сменился, его должен был сменить солдат с нелепым лицом…

Он, конечно же, спал. Рядом валялась бутылка из-под спирта.

От костра высоко в небо тянулся сноп рыжего дыма. Андрей отставил пулемет, бросился к костру, принялся его затаптывать. Утро было слегка туманное, имелся незначительный шанс, что знак незамечен.

— Пропустил таки, — корил он себя. — Проспал.

— Отойдите от костра… — услышал он за спиной.

Обернулся.

Перед ним стоял штабс-капитан. В руках он держал трофейный «Медсен», оставленный Андреем.

— Все же… — удивился Андрей. — Так просто…

— Но-но… — обиделся штабс-капитан.

— Меня интересует только. Телеграфист был ни при чем или вы его пожертвовали, как мелкую сошку?.. Я это понял по каплям крови у командного пункта.

— На войне кровь — не редкость… Но вы правы, конечно. Иногда нужно пожертвовать пешкой, чтоб спасти всю игру. Я через перископ увидел, что вы обнаружили провод…

— …И застрелили в грудь, после сделали контрольный в голову… Пули, извлеченные нашим хирургом казались одинаковыми, пистолетными. Меня ввел в заблуждение ваш «Манлихер». Я не подумал, что у вас будет второй пистолет…

— Очень удобно. Я бы вам порекомендовал — но ваша карьера уже заканчивается… От «Манлихера» была бы куча следов, крови. А «Байярд» делает аккуратные дырочки.

— Потом вы оттащили тело и вывезли его на штабном авто к мосту.

Штабс-капитан кивнул: именно так.

— И что теперь?..

— Теперь вы пленный… Сейчас ко мне прибудет подмога, грузовики поедут на запад. Конечная станция — Берлин.

Андрей кивнул, повернулся к костру и принялся его расшвыривать.

— Эй, что вы делаете! — закричал штабс-капитан. — Эй! Вы чего?.. Я вас застрелю.

— Стреляйте, — разрешил Андрей.

— Я стреляю, стреляю!!!..

— Угу…

От крика просыпались солдаты: они видели двух офицеров. Андрей словно танцевал на углях костра, его соперник целил из пулемета.

— Ваше благородия! Да шо ж это происходит!

— А-ну брысь, мрази, — отвечал штабс-капитан. — Не вашего умишка дело. Стоять на месте, а то застрелю.

Винтовки охраны были сложены в пирамиды около костра, и только у заснувшего дежурного она была в руках — но тот с похмелья и спросонья быстро моргал и никак ничего не понимал.

— Да стреляйте уже! Надоело слушать ваш голос. Чего медлите! Все равно ваши хозяева нас расстреляют — зачем им возня с пленными? К чему мы им в Германии?

Хозяева? Пленные? Германия?..

— Да, господа… — пояснял Андрей переглядывающимся солдатам. — Господин штабс-капитан — шпион. Он, выражаясь его же словами — мразь…

И штабс-капитан не выдержал: приложил пулемет к плечу, нажал на спусковой крючок.

Механика сухо лязгнула, но выстрела не произошло — будто осечка. Чертыхаясь, штабс-капитан передернул затвор, патрон вылетел наземь, нажал спуск еще раз — тот же результат…

Лишь после пятого раза понял, что пулемет неисправен.

— Вы это нарочно, да?..

Из кармана кителя Андрей достал крошечную деталь, похожую на иглу:

— Надо же, не работает без нее… У меня ведь не было доказательств против вас… Так, только догадки… Надо было вас разговорить.

Штабс-капитан зарычал, бросил пулемет на землю, попытался достать «Манлихер». Не успел.

Грянул «Парабеллум».

Штабс-капитан сделал удивленный шаг назад, потом будто оступился и рухнул наземь.

— Будем считать, что погиб смертию храбрых… — заключил Андрей. — Хоть и не за царя и отечество, а за кайзера и фатерланд… Но все же…

Андрей смерил взглядом проштрафившегося охранника — думал сделать внушение, но времени не было совсем.