Литерный А. Спектакль в императорском поезде

Адъютант справа. «Товарищи! Седьмая и одиннадцатая армии перешли в наступление, исполняя свой долг перед родиной и свободой. Наступление сопровождается крупным разрастающимся успехом. От имени Петроградского совета рабочих и солдатских депутатов обращаюсь к вам с просьбой также выполнить свой долг!»

Адъютант слева. «Оратора прерывают: “Какой долг? Идти в наступление?”»

Адъютант справа. «Да, — заявил Соколов, — выступить против врага».

Адъютант слева. «К сенатору-депутату подбежал солдат. “Хорошо! Пойдём вместе! Вот тебе каска, чтобы пуля не прошибла”, — закричал он и с силой ударил Соколова каской по голове».

Адъютант справа. «Соколов упал оглушённый. На него набросились солдаты и начали бить чем попадя».

Адъютант слева. «Крикнули по адресу Вербо, солдата, бывшего в солдатской форме: “Это не солдат, а переодетый офицер!” И все бросились избивать делегатов».

Адъютант справа. «Вербо от удара свалился; дальнейшее избиение его было остановлено группой солдат. Тогда набросились на Соколова. Его поволокли в сторону и стали бить по голове. Через минуту он уже был весь покрыт кровью».

Деникин (с издёвкой). Как в приказе номер один: «Грубое обращение с солдатами всяких воинских чинов воспрещается!»

Адъютант слева. «Когда Соколова уводили, один солдат схватил табурет и бросился за ним, чтобы ударить его по голове. Делегат Ясайтис бросился за солдатом, чтобы помешать ему, но тот в это время споткнулся, упал и больше за Соколовым не гнался».

Адъютанты становятся по местам. Деникин садится. Повисает тягостная пауза. Портрет Керенского меркнет. Слышно нервное постукивание пепельницей по столу. Это нервничает Брусилов.

Савинков. Главнокомандующий Юзфронта Корнилов требует восстановить на фронте смертную казнь.

Деникин (снова вскакивает; дальнейшие его речи — то к нам, то к портрету Керенского, с патетическими жестами, беготнёй и даже паданьем на колени). А ведь это комиссары — Соколов, Вербо, они хоть под защитой ваших советов и комитетов. А офицеры? А генералы? Я приведу случай. Скромный герой, безрукий, генерал Носков… Помню его в Карпатах, у Лутовиско, в бою за высоту восемьсот три, по пояс в снегу, отвесные скалы… Потерял руку, но в строю остался… Вот этого героя вызвали для объяснения две роты — и его убили. Предательски, выстрелом в затылок! Я спрашиваю господина военного министра, обрушился ли он всей силой своей власти на убийц генерала Носкова, послал ли он телеграмму соболезнования убитой горем семье героя?

Портрет Керенского. Не буду отвечать на нападки. Что я не послал сочувственную телеграмму семье Носкова — это промашка с моей стороны. Но утверждать, будто я хочу унизить командный состав… Это несправедливо!

Деникин. Офицерский состав находится в ужасном положении… Этот ваш депутат Соколов после объезда армии, когда чуть жив остался, сказал: «Я и предполагать не мог, что офицеры такие мученики».

Савинков. Мученики… Церковное слово.

Деникин. Да, они — мученики… Их оскорбляют… их бьют. Да, их бьют. Они, спрятавшись в своих палатках, рыдают, но этого не скажут. Их убивают.

Савинков. Что ж — убивают… Всех нас могут убить. (Обращается к нам через головы генералов.) Меня убьют, Корнилова, Духонина убьют, Брусилова ранят осколком снаряда, выпущенного из русской пушки… Мы здесь, чтобы убивать и быть убитыми… Простите, я отвлёкся. Генерал Корнилов требует восстановить смертную казнь.

Деникин (разошёлся совсем, ораторствует как на митинге, или, вернее, как на похоронах). Есть только один честный выход для офицера — это смерть. Приходится читать такие донесения: «Цепь поднять не удалось. Все офицеры, рассыпавшись в цепь, около двадцати человек, пошли в атаку на редут. Никто из них не вернулся…»

Пусть кровь их падёт на головы их вольных и невольных палачей!

Портрет Керенского. Не отвечаю на нападки! Не буду вступать в политический спор! Здесь не место для сведения счётов с нынешней политической системой! О, я понимаю: многие не могут помириться с современным положением дел! Такие стремятся, стремятся вернуться к старому… Но у русского народа хватит сил для борьбы с попытками возвращения к старому порядку!

Деникин. Ведите Россию к правде и свету под красным знаменем свободы, а нам дайте возможность вести наши войска под нашими старыми знамёнами, овеянными победами!

Портрет Керенского. Губители революции!

Деникин. Губители армии!

Брусилов. Господа, не бранитесь, это ведь совещание в Ставке!