Литература как жизнь. Том I

А когда Римма убилась, Коврига, прежде чем броситься под электричку на Сходне, где находилась конбаза, звонил Калантару, звонил не раз и не два, наконец крикнул: «Идёт электричка, а я иду к Мишталю!». Крикнул ли Тиграныч то же самое? Намерением «пойти к Мишталю», он, чувствуя безвыходность, возможно, с кем-то поделился, а по законам мифотворчества, его признание оказалось перемещено в момент самоубийства.

«Сколько твоему Трифонычу требуется навоза? Машины две-три? – спросил Чернецов. – А где у него дача?». Авторучкой, что и тогда была у него в руках, записал адрес в блокноте, который лежал перед ним, когда в соседнем кабинете раздался выстрел.

Доклад и оттепель

«Доклад являлся важным этапом хрущёвской оттепели».

Из политического справочника.

Весной пятьдесят шестого стал нам известен хрущевский доклад о культе личности Сталина. Секретную брошюру не распространяли, а привозили и увозили. После публичного оглашения она исчезала, как в пушкинской сказке, «вдруг пропала, будто вовсе не бывала». Среди других студентов мне поручили читать вслух на общем собрании. Читали мы с трибуны каждый минут десять. Пока читал я свою порцию, осознавал, что многое из читаемого уже слышал. «Они там думают, что у нас тут тюремный барак», – говорил дед-эсер, подразумевая: так думают на Западе. Доступа к западной информации он не имел, дружеских «голосов» ещё не слушали, у него и приемника не было.

Сталина разоблачали по-сталински, «методом козла отпушения», как сказала Наталия Ивановна Седова, вдова Троцкого, значит, сваливая на других, что теперь сталинские апологеты пытаются приписать неведению вождя, о том что его именем творилось. Но и «козлы» были не без вины.

Слышал я Берию. Раньше видел его, поблескивающего очками, на праздновании 8-го марта в Большом, видел высокую молодую блондинку с мальчиком от него. Она жила на Горького, 8, в одном доме с моим соучеником по школе, будущим драматургом Володей Бурыличевым, отец его, Секретарь Московского Комитета Партии, погиб при невыясненных обстоятельствах. В Университете до нас дошло предание о Таньке К., окончившей на год раньше нас. Её за непосещаемость и неуспеваемость хотели исключить из Комсомола, на Бюро исключить исключили, но деканат водворил обратно, опять взялись исключать, а Танька по-дружески говорит: «Ребята, вы со мной ничего не сделаете, я живу с Лаврентием Павловичем Берия». Состоявшая в Бюро Инна Тертерян, старше нас на курс, рассказывая, воспроизвела выражение на лицах пытавшихся исключить неуязвимую неуспевающую, не удивление и не возмущение – остолбенение. У меня в памяти звучит голос Берии на сталинской панихиде: «Кто не слэп…». «Берия вышел из доверия», – такую запели песню, когда мы услышали о вредной деятельности Лаврентия-Палыча. Теперь известно: он явился предвестником перестройки, предложив проделать, что совершит Горбачев: наказать виновных из своих, высших эшелонов власти. «А судьи кто?» Горбачеву ответить удалось, главным образом, я думаю, потому что он выражался до того невразумительно, что нельзя было понять, чего он хочет, а потом уже было поздно.