Лисичка и крокодил

На тропинке появились следы насилия. Брошенный ботинок. Остатки рубашки. Кровь. Треснувшие ветви деревьев. Снова кровь. Выглядело так, будто через лес пронесся сильный торнадо — фыр, фыр! — сметая перевертышей с пути.

Или он смотрел на останки жертв крокодильего гнева?

Нет. Мейсон ни на секунду не подумал, что это сделал Виктор — потому, что его друг имел склонность убивать чисто, оставляя жестокость только для особых случаев.

Сделав еще один вдох, Мейсон попытался уловить запахи. Отчетливый привкус, присущий только перевертышам, поднимался над медным привкусом крови, однако он не мог определить, кто именно был источником смерти.

— Что это? — спросил доктор, опускаясь на колени и ухватывая длинную рыжеватую прядь, зацепившуюся за ствол дерева.

Учитывая длину волос, Мейсон не очень-то хотел это знать.

— Что там? — спросила Джесси.

Мейсон не стал объяснять, а вместо этого сделал фотографию и отправил ей по электронной почте. Тихий вздох в наушнике дал понять, что она получила фото.

— У кого такие длинные волосы? Будь осторожен, — прошептала она.

— Разве я не всегда такой?

— Это не обнадеживает, — отрезала она.

— Не волнуйся. У меня тут доктор Мэннерс, он прикроет мой зад.

То, что она сказала, заставило его прикусить губу, а глаза доктора едва не вылезли из орбит. У Джесси был острый язычок — в постели и за ее пределами.

Бесшумно ступая, они продолжили свой путь по следу. И вот Мейсон тихо присвистнул и выскочил из-за деревьев на поляну.

— Твою мать.

— Что? Что там? — Голос Джесси потрескивал у него в ухе, его телефон не очень хорошо ловил сигнал в такой глуши.

— Что за животное, ты говоришь, наша Рене? — прошептал он, протягивая руку, чтобы удержать на месте доктора, который тоже разинул рот.

— Лиса. А что?

— А лисы вообще большие?

— Не знаю, не очень, фунтов двадцать-сорок, кажется. Оборотни, как правило, трансформируются в животных побольше. Мейсон, почему ты меня об этом спрашиваешь? Что там происходит?

Он не ответил. Не смог, потому что затаил дыхание и замер на месте.

«Не просыпайся. Не просыпайся», — тихо напевал Мейсон себе под нос, пытаясь разглядеть существо на поляне.

Не сработало.

Огромные веки раздвинулись, открыв пару огромных золотых глаз. Они были красивыми, совсем не то что гигантские — длиннее его руки — зубы, которые показались наружу в оскале.

— Мейсон, — прошипела Джесси. — Ответь мне. Что происходит? Почему так тихо?

— Оказывается, Рене умеет менять форму, — ответил он низким рокочущим голосом, не отрывая глаз от огромной рыжей лисы.

— Это хорошо, да? — спросила Джесси.

— Не для меня. Она чертовски огромная. По сравнению с ней заяц Миранды выглядит просто игрушкой.

— Ты шутишь.

— Хотелось бы, — пробормотал он, поднимая телефон, чтобы сделать снимок.

Он послал фото Джесси, и мгновение спустя его жена присвистнула.

— Черт, какая большая лисица. Что ты собираешься делать? А где Виктор?

Доктор Мэннерс подтолкнул его локтем, потом указал пальцем. Под гигантским подергивающимся хвостом они увидели распростертую фигуру, голую и окровавленную, но Мейсон узнал бы эту стрижку где угодно.

— Черт. Это он. Он не двигается, и мне не нравится вид крови. Она убила его?

Мэннерс покачал головой.

— Я вижу, что он дышит. Думаю, она его охраняет.

Оглядев развалины лагеря и отметив, как настороженно смотрела на них гигантская лиса, обхватив своим хвостом его друга, Мейсон согласился.

— Так как же нам его вытащить?

— Почему бы нам не попросить? — Мэннерс сделал шаг вперед. — Привет, Рене. Ты меня помнишь? Мы познакомились вчера, когда вы пришли на анализы.

Рычание, едва не сотрясшее землю, заставило доктора поспешно ретироваться.

— Хорошая попытка, тупица. Напомнить девушке о том, что она ненавидит.

— Есть другие предложения? — рявкнул доктор.

— У тебя нет транквилизатора, или успокоительного, или чего-нибудь еще?

— Да, бутылка в моей сумке. Думаешь, она раскроет рот пошире, чтобы я сунул ее ей в рот? — саркастически спросил доктор.

— Эй, идиоты, — подала голос Джесси. — Почему бы вам не попробовать привести Виктора в чувство? Бьюсь об заклад, если кто и может уговорить ее принять человеческий облик, так это он.

— Я как раз собирался это предложить.

— Конечно, — примирительно согласилась Джесси.

Хуже того, Мейсон представил, как она закатывает глаза в своем кабинете. Черт, как же он любил ее перышки! Но она сделала хорошее предложение.

— Виктор, — заговорил Мейсон громким шепотом, от которого у Рене задергался хвост. — Ви-и-к-т-о-р-р.

Огромный рыжий хвост напрягся при звуке имени.

Доктор Мэннерс фыркнул.

— Продолжай в том же духе, и он проспит до следующей недели, а мы станем ужином. Вот как это делается. Быстро, как пластырь. ВИКТОР! А НУ ПРОСНИСЬ!

Хвост взметнулся вверх, уши прижались к голове, и с низким рокотом, который не предвещал ничего хорошего, перед ними появилась пасть, полная зубов.

— Вот дерьмо. Бежим!

— Не двигайся, — прошипел доктор. — Если ты побежишь, она подумает, что ты добыча.

Мейсон замер с занесенной в воздухе ногой и посмотрел на ощетинившуюся лису, которая замерла над его другом, оскалив зубы.

— Так что же нам делать?