Линия фронта

К Неману войска приблизились под вечер. Где-то на правом фланге постреливали. Ни сам Крутов, ни его саперы не вняли приглушенным туманцем очередям и клюкающим разрывам, однако Крутов определил, что снаряды рвались на той стороне, скорее всего на плацдарме соседней дивизии. Это подстегнуло его. Прихватив с собой Янкина, он двинулся на опушку сосновой рощи. По дороге приметил в папоротнике дрожащие заячьи уши, поводил по зарослям биноклем, но зверька в окуляры не поймал.

— Чего там, Евген Викентьич? — шепотом спросил Янкин, но Евгений не ответил.

Сосновый бор стеной подступал к песчаной осыпи. Высокий обрыв нависал над поймой, и дальше, в двадцати метрах, блестела недвижная вода. Заречный берег был низкий, луговой. Над подернутым синевой лугом высунулся откуда-то малиновый, с лиловыми пятнами язык; язык тянулся к правым соседям, пропадая в зазубренных снизу тучках, и Евгению казалось, что эти зазубрины от разрывов, хотя до плацдарма — если он действительно был — набиралось километров восемь и ни артогня, ни его следов увидеть было невозможно. Евгений знал, что где-то здесь, может чуть левее, прошла полковая разведка, он и выскочил со своей ротой к реке по указанию разведчиков, но пластуны переместились уже, и войти с ними в контакт Евгений не смог. Впрочем, это и не удивляло его, войска растянулись — непрерывное наступление длилось который день. Уже заметно сказывались потери в людях и технике, недостача боеприпасов и общее длительное напряжение. Темп был так высок, что и по хорошим дорогам Прибалтики поотстала тяжелая артиллерия. В боях повыбило танки, остались далеко в тылу шумные прифронтовые аэродромы… Противник подтянул из глубины свежие войска и срочно штопал дыры, но передовые части советских дивизий настойчиво рвались через реку: им требовались плацдармы.

Вслед за саперной ротой дивизионный инженер нацелил на этот участок переправочный парк — роту приданного понтонного батальона. Понтонеры рокировались сюда с фланга, по дороге наткнулись на разрушенный мост и задержались. Но Евгений не знал причин задержки, видел перед собой пустой, казалось не занятый противником, берег и решил немедленно разведать реку.

В роще замельтешила подъехавшая полковая батарея, расчеты выкатили орудия чуть не к самому обрыву; уже темнело, меж сосен что-то блеснуло и угасло, в синем воздухе запахло туманом, влажные сумерки накрыли реку, и на замытом горизонте отдало бледной, потухающей краснотой.

Обстановка была не ясна, полковые разведчики уплыли и как воды в рот набрали, пехота вот-вот должна подойти, но не появлялась. Однако артиллеристы да саперы обживали лесистую кручу: пока батарейцы привязывались на позициях, саперы наметили два съезда к берегу и резали в грунте аппарели к будущим пристаням. Полоска берега на той стороне уже принадлежала им. Евгений переправил туда на плоту один взвод, который выдвинулся на сотню шагов и залег. Не теряя времени, Евгений — с Янкиным на веслах — отшвартовал резиновую лодку, решил промерить профиль дна. Вдруг прикажут понтонерам строить деревянный мост?..

Янкин, как всегда, был молчалив. Беззвучно перекидывая весла, он без всяких видимых ориентиров умудрялся держать лодчонку в створе. Во всяком случае, так казалось Евгению…

Примерно через два метра он опускал на дно примотанный к трасшнуру камень и мокрой рукой царапал в блокноте цифры. Камень был легковат, грунта касался едва заметно, и Евгений не сразу приловчился к промерам.

В сумерках Неман казался безбрежным. Евгений послушал журчанье воды за бортом, и опять стало тихо. Евгению хотелось что-нибудь сказать, тишина давила, но говорить не полагалось. Он ощущал вяжущую сырость; над головой было бездонное пространство, оно угадывалось смутно, сверху будто насунулись тучи. Но вот по блеклому, неживому небу покатилась звезда, Евгений облегченно вздохнул и услышал Янкина:

— Понеслась душа в рай…

По замерам Евгений угадал — середина фарватера. Заученным движением находил он на шнуре кольца и определял глубину. Дно было пологое, удобное, все сваи на фарватер можно готовить одной длины; он прикинул, сколько их потребуется, и решил валить лес. С той стороны мигнул глазок карманного фонарика, это скрытно подсвечивал Сашка-Пат, который на днях вернулся из госпиталя, успел обкорнать под нулевку всю роту и был на подхвате… Евгений последил, как цепляется за что-то отвес, представил вязкие водоросли и с отвращением вздрогнул. Рукав его гимнастерки до локтя был мокрый, вода капала на колени, на блокнот. Лодка покачивалась. Евгений сидел истуканом, смотрел в непроницаемое лицо Янкина и почти машинально, без усилий продолжал профессиональный расчет — составлял в голове кубометры строительных материалов, считал необходимые для моста скобы и штыри, прикидывал организацию работ.

— Сто свай — сто дубов, — произнес Янкин.

— Сосна…

— Ну! Сто штук, говорю. — Янкин выгребал все так же размеренно, как мотор. Фонарик мигал уже рядом, потянулась отмель, и сержант добавил: — Заберем?