Лимонный хлеб с маком

– Ну, рассказывай… Как твоя жизнь? Живешь здесь? Последнее, что мы о тебе слышали: ты уехала учиться в очень крутую американскую школу-интернат.

Марина кивнула.

– Тебе завидовал весь класс. Многие дорого бы заплатили, чтобы последовать твоему примеру… Особенно Кука: она как сумасшедшая пыталась убедить своих родителей. Помнишь Куку?

– Да. Она по-прежнему дружит с моей сестрой.

– Я иногда вижу твою сестру. Она мне говорила, что ты изучала медицину в Университете имени Перельмана. – Он сделал жест восхищения, зная, что это один из лучших медицинских вузов в мире и что туда могут поступить только избранные.

В Сан-Каэтано все школьники и учителя знали, что у Марины блестящее будущее, хотя она молчалива и скромна, несмотря на успехи в учебе. Она была лучшей ученицей в классе, но старалась не привлекать к себе внимание.

– Как же я рад тебя видеть! Ну ладно, Марина, выкладывай. Ведь ты явилась не чтобы меня поприветствовать. Чем могу быть полезен?

Марина на мгновение опустила газа. Она предпочла бы, чтобы здешний врач был незнакомцем, а не коллегой, с которым к тому же училась с трех до четырнадцати лет и который, хотя и не был ее большим другом, все-таки провел с ней немало времени в школе. Марина взглянула ему в глаза и, с улыбкой пожав плечами, изрекла:

– Я и есть та презренная знахарка.

Восточный ветер, сирокко, полуденный,
юго-западный, западный, мистраль,
северный и средиземноморский —
вот восемь ветров мира.

Женщина-морячка
следит всегда, откуда дует ветер,
с востока ли, с запада,
и ей обеспечена хорошая погода.

Отзвучали последние куплеты старинной песни моряков, которую они столько раз пели вместе, надев наушники своего видавшего виды плеера и затерявшись на пляжах Майорки. Так же, как не забываются лица людей, которых встречаешь в юности, не стираются в памяти и песни, звучавшие в те годы. Антонио приблизил свою ладонь к руке Анны и неуверенно ее коснулся; Анна провела пальцем по руке Антонио, поощряя его. Вместе, не отрывая глаз от сцены, они слово за словом подпевали Марии-дель-Мар Бонет в заключительных куплетах песни.

Влюбленный не знает устали,
если убежден,
что после зыби грядет затишье.

Наконец-то мэр добыл документ об истории владения. Там говорилось, что мельница построена в 1492 году, а дом, где находится пекарня, – четыре года спустя. Официальные бумаги подтверждали, что с момента основания пекарня и мельница передавались из поколения в поколение в семье Молó и никогда не принадлежали никакой другой семье, кроме семьи Марии-Долорес. То, что Нерея Вега владела десятью процентами собственности, не имело значения.

– Единственное, что мне приходит в голову: когда Лола получила наследство, она не смогла заплатить за него налог, который на Майорке составляет около десяти процентов, и попросила денег у твоей бабушки.

Возможно, возможно, возможно… Только Нерея и Лола знали правду и, очевидно, Каталина, которая не собиралась распускать язык. Марина исподволь продолжала расспрашивать жителей Вальдемосы. Вдова поведала кое-что любопытное, удивившее Марину. Она сообщила, что Лола была исполнительницей местных танцев[30]. И что, овдовев, Лола настояла, чтобы ее научили танцевать, потому что танцы и пение облегчают горе. Из-за того что подруги были похожи, Марина всегда ассоциировала телосложение близорукой и толстой Каталины с фигурой Лолы. Вообразить Каталину, подпрыгивающую с поднятыми вверх руками в кругу мужчин и женщин, невозможно. А другие жители темнили по поводу сведений, которые у Марины уже были: Лола, дескать, веселая и трудолюбивая, она – лучший пекарь на Балеарских островах… Ничего такого, что действительно помогло бы выяснить причину всего этого.

– Когда же ты оставишь ее в покое? – однажды проворчала Кати.

– Нет, Каталина, не оставлю, – ответила Марина, переведя для себя ее фразу с майорканского: она понимала на нем уже почти все.

– Лола заботилась о твоей будущей бабушке, сеньорите Нерее. В пятнадцатилетнем возрасте ее взяли служить в дом господина Веги де Вилальонги… В твой дом.

– И что же плохого в том, что Лола заботилась о моей бабушке? Зачем ты скрывала от меня до сих пор, Каталина? Моя бабушка, наверное, очень любила Лолу. Она даже оплатила ее налог на наследство, выложив немало денег.

– Мне неизвестно, любили они друг друга или нет. Я уже объяснила тебе все, что знаю, – буркнула Каталина, беря поднос с темным хлебом и ставя его на прилавок. – Да и хватит тебе копаться во всем этом.

И так день за днем. Утром Марина месила тесто, а в послеобеденное время прогуливалась с собакой в горах Трамонтана.