Лилэр

– Ну надо же, – вдруг пробормотал он, и Лиля, которая уже подползла к краю кровати, замерла. Интересно, он во сне болтает или не спит?

Она лежала, пытаясь поудобнее разместить затекающие на жёстком полу конечности, а потом дремота сморила её.

Серый свет пробивался в щель между плотными шторами. Лиля открыла глаза и повернула голову. Над ней было что-то огромное и тёмное, и она от испуга замерла, а сердце пропустило удар и перевернулось. В следующий миг она вспомнила, где находится, и лежала, унимая заходящееся сердце. Уф. Гамте. Надо же так испугаться!

Она повернула голову. Сапог не было. Значит, он не в кровати. Лиля прислушалась. Было тихо. Пронесло. Его тут нет.

Она выползла из-под кровати, прислушиваясь, и отряхнула платье, потом прошлась по комнате, рассматривая предметы на полках. Шкатулка, увеличительное стекло, какие-то флаконы... Ничего особенно интересного.

Надо идти. Рисвелда хватится её и будет браниться. Лиля шагнула в комнату с письменным столом, в которой вчера проходила тайная встреча, и оглядела большие шкафы с учётными книгами и бумагами. Ладно. Посмотрела и хватит. Надо пойти и рассказать Ларату.

Дверь была заперта.

Лиля дёрнула за ручку ещё и ещё раз. Какого чёрта! Он сказал, что уедет по делам...

Ладно. Пока она тут, и никого нет, надо записать их беседу. Чтобы не забыть ничего. Один, два, три и Тадел.

Грифель летал над бумагой. Они обсуждали Лилю, дом Пай и цену, и Тадел сказал, что Ларат безрассуден. Он сказал...

Лиля уставилась в пространство. Он сказал, что укоротит полномочия Ларата через Ирэл. Бесполезная для рода...

Она сложила бумажку вчетверо и сунула в карман. Теперь надо выбираться. Окно...

Второй этаж был высоким. Так и ноги недолго переломать... Нет. Пожалуй, она подождёт тут.

Минуты тянулись. Лиля посматривала на часы, стоящие на столе. Полдень. Неужели никто не хватится её? Она сидела, подёргивая ногой. Чёрт. Нужник...

Через час стало невтерпёж. Она решительно выдернула из-под кровати ночной горшок. Но так оставлять нельзя... Подозрительно же.

Лиля распахнула окно, чувствуя себя настолько неловко, насколько это было возможно. Ладно. Ладно! Что поделать-то? Ну, кустики разок удобрить, дождик смоет!

В полном душевном раздрае она вернула опустевший горшок на место и плюхнулась на кровать. Минуты тянулись и тянулись.

32. Я боюсь пауков

Из дремоты её вывели шаги в соседней комнате. Она подняла голову и тут же метнулась к окну, закрываясь шторой и пытаясь сдержаться, чтобы не чихнуть. Вот же пылища!

– Эй, Келанте! – крикнули из коридора. – Там на кухне тебя зовут!

– Иду, – отозвался камьер Тадела. – Ща.

Лиля застыла за шторой. Шаги удалялись.

– Выходи! – тихо воскликнул Касилл, заглядывая в комнату. – Бегом!

На лесенке для катьонте её встретил Ларат. Он взглянул на Лилю и нахмурился.

– Ничего хорошего, – кивнула она, доставая бумажку. – Покупает хриплый. Его цена устроила Тадела.

– Кайсо. – Ларат стиснул зубы. – Понятно.

– Тот, что с голосом повыше, упомянул поддержку крейта и дома Пай. Третий сказал, что можно начинать оформление. Тадел сказал, что ты безрассуден, тычешься налево и направо, и что он укоротит твои полномочия, начав с бесполезной жены.

Ларат побелел, потом покраснел. Лиля впервые видела его в таком состоянии, и ей стало очень, очень страшно.

– Ларат... – прошептала она. – Ларат, что...

– Это не впервые, – сипло пробормотал Ларат. – Значит, жена кира Лейдо – его рук дело...

Лиля замерла.

– Он...

– Он хочет приструнить меня, – сказал Ларат, постепенно приобретая нормальный цвет лица. – Спасибо, Лилэр. Мне нужно отправить пару писем. Буду поздно.

Он резко развернулся и ушёл. Лиля спустилась в комнату и переоделась, потом нашла Рисвелду и спросила, какие дела для неё есть. Та пожала плечами.

– Уборка после гостей. Можешь помочь Миррим со стиркой белья. Сначала отнеси поднос в детскую.

Лиля шла в сарай, вспоминая ту историю с киром Лейдо. Ларат упоминал её пару раз. Кир Лейдо перешёл дорогу Таделу, заключив сделку с торговцем с Койта, а потом ещё пару раз сбивал цены на товары, которые они оба возили с Падена. Лиля не выспрашивала подробностей, она помнила лишь, что смерть молодой и, в общем-то, здоровой жены подкосила кира Лейдо. Настолько, что он практически отошёл от дел и заперся в своём эйноте на севере.

Миррим яростно оттирала бельё в большой лохани.

– Что-то ты бледная, – сказала Лиля, вглядываясь в полумраке в лицо Миррим. – Не выспалась?

– Я вчера разлила вино прямо на туфли кира, – тихо сказала Миррим. – Это плохо.

– Не переживай, у них этих туфель сотни. – Лиля потянулась к лохани, но Миррим заслонила её руками.

– Не надо, – сказала она. – Я виновата. Буду очищать совесть.

Терзания очищают совесть, да-да... Местная хрень, въевшаяся буквально во все аспекты жизни, включая так называемые "супружеские обязанности". Лиле однажды на голубом глазу втирали, что обязанность жены – терпеть всё, что муж делает с ней, и только потом можно поплакать. От этого хотелось кричать.