Лилэр

– Касанье губ твоих мне слаще мёда, пьянящее вино в твоих устах, в обьятьях жарких – обещание полёта, – сказала Лиля, с усилием затаскивая ноги храпящего кира на кровать. – С тобою я дитя и муж, учёный и дурак. – Она вытерла его шею платком, смоченным в вине, и с силой впилась в толстую кожу. – Чему ты учился, извращенец? Такие стихи переврать... Ну ладно. Поехали. А-а-а-а! О-о-о!

Кровать скрипела. Лиля сидела на полу у стены, упираясь ногами в изголовье, и пила вино, постанывая и укачивая спящего кира, любителя горничных.

Ладно. Хватит. От такого усердия с его весом можно и коньки отбросить. Она встала и поставила пустой стакан на столик.

– Ты должен запомнить эту ночь, – сказала она со вздохом, раскачивая его и переворачивая на бок. – Я же такая страстная.

Лиля проснулась на рассвете и потихоньку встала, расправляя затёкшие и онемевшие конечности. Безжалостный утренний свет подсвечивал розовым глубокие царапины на спине и красивые синяки на шее чистенького, хорошего кира. Она пожевала губы и осторожно расстегнула его штаны, стягивая их, насколько это было возможно. Вот бы пнуть его хорошенько. Из-за него пришлось спать на коврике... Урод. Она расшнуровала верхнее платье и скомкала его, кидая в угол вместе с передником и чепчиком, потом всклокочила волосы и села на кровать в уголок.

Утренний свет выделял не только следы их мнимой страстной ночи. Он подсвечивал и другие факты. Этот кир, чьего имени она даже не знает, легко повёлся на её уговоры. Но к вечеру ей могут привести другого, умнее или настойчивее, или такого, который позовёт к ним в комнату Ирелту... Или приедет с другом. Нужно валить, пока не поздно.

Кир заворочался, и Лиля изобразила восторженную улыбку.

– О, ты был великолепен! – сказала она, спрыгивая с кровати, потому что он шарил рукой в её направлении. – Тебе пора! Восход начинается, погляди!

Кир сидел, потирая лицо, потом встал и подтянул штаны. Лиля схватила верхнее платье из угла и полотенце и выскочила за дверь, пока он, чего доброго, не надумал понежничать с утра. Жирный кусок афедасте!

Летос дремал на кухне, и она одарила его улыбкой, которая, к сожалению, не испепелила его. Он встал и выглянул ей вслед.

Лиля захлопнула за собой дверь купальни. Вода в ведре была всё ещё тёплой. Она умылась и надела верхнее платье, потом посидела на мраморной скамье в углу, размышляя.

Она вляпалась по-крупному. Её похитили и заперли, угрожали выбить зубы и чуть не подложили под волосатого борова. Вернее, подложили. Они все должны думать, что всё было по-настоящему.

Когда она вернулась в дом, ни Летоса, ни кира уже не было. Пиррита сидела на кухне, с недоумением и восхищением глядя на Лилю.

– Вот так вот, подруга, – развела руками Лиля. – Бывает.

Кир Лонкер пришёл днём. Надушенный, напыщенный сутенёр. Лиля глядела на него с ненавидящей улыбкой, и он сухо улыбнулся в ответ.

– Я думал, ты скромнее, – сказал он, вызывая в Лиле волну ненависти. – Можешь переехать наверх.

Два серебряных легли на подоконник рядом с Лилей. Она смотрела на монеты с отвращением.

– Ты ещё глупее, чем я думал, – поморщился кир Лонкер. – Ладно. Отдыхай сегодня.

До вечера Лиля ходила по дому, пиная вещи и улыбаясь девушкам. Кевос продолжал приглядывать за ней.

– К нам гости, – сказала Пиррита, заглядывая к ней в комнатку. – Чего не переезжаешь?

Лиля покачала головой, и Пиррита упорхнула. За окном синее покрывало неба расстелилось над Ордаллом, и ей хотелось плакать. Ладно. Завтра она сбежит. Устроит чаепитие... ачтепитие и сбежит.

В прихожей послышался какой-то шум, потом восклицание Летоса. Лиля встала, чтобы выглянуть, но дверь открылась. На пороге стоял какой-то незнакомый мужчина, и выражение его лица было очень решительным. Лиля обмерла. Ну вот и всё. Вот оно и случилось, то, о чём она думала с утра.

– Не подходи, – сказала она тихо, нащупывая на столике бутылку. – Ты пожалеешь...

– Тихо, тихо! Лиллин, я пришёл забрать тебя. – Мужчина поднял ладони. – Собирай вещи.

– Ты кто?

– Друг твоего друга, весёлая. Пойдём.

Лиля чуть не бросилась ему на шею. В носу закололо, и слёзы потекли из глаз. Она вслепую нащупала мешок под кроватью.

– Куда? – спросила она, подходя к коляске. – И где мой друг?

– На постоялый двор. Он не может. Работа, – развёл руками мужчина.

Комната на постоялом дворе была хорошая, и в матрасе клопов не оказалось. Лиля сидела за столом в комнате и наслаждалась поздним ужином. Свобода. Относительная свобода... Её документы на имя Лиллин – у кира Лонкера. Теперь она снова должна стать Солар Лилэр.

С самого утра, не позавтракав, она наняла извозчика и отправилась к голубятне. Та стояла на отшибе, на возвышении, и Лиля стояла минут пять у дверей конторы, подглядывая через стекло, пока заспанный лохматый парень пытался проснуться, одновременно натягивая камзол.

– Кирья желает отправить письмо? – спросил он.

– Да. В Чирде. В дом Бинот.

Парень почесал голову, потом осторожно уточнил:

– Кирья желает отправить письмо в дом Бинот или киру Бинот?

– Киру Бинот, – кивнула Лиля.