Лихое времечко

Летучий Голландец

Корабль-призрак бороздит простор,
легендами полны о нем сказанья,
мол, виновата девица, чей взор
лишил рассудка и привел к изгнанью.
Надежды Доброй мыс не обогнуть —
веками длится тяжкое проклятье,
скитаньями морей увековечен путь,
а моряки мертвы, невольно горя братья.
Кто встретит в водах тех Летучего
Голландца,
тому грядет беда и пагубная смерть,
и ходит средь людей веками, надо
статься,
преданье старины, где ищут души
твердь.

Моряк на все порты

То был моряк на все порты,
и в каждый городок у моря
манили девичьи черты,
ланиты, груди и раздолье.

Порой их путал имена,
тогда решил всех звать – «милашка»,
таких милашек не одна,
у каждой огонек не гашен.

Проходят месяцы – те ждут,
а он – и в клешах, и в тельняшке,
все, говорит, закончен путь,
я встал на якорь к ножкам вашим.

Недели – праздник, кутерьма,
объятья, смятые постели,
но снова он: «Манят моря,
я приплыву, мы все успеем.

Успеем мы построить дом,
родить детишек на покое,
а нынче, милая, поклон,
гудок гудит, я снова в строе».

Уже седины в волосах,
девицы верят тем сказаньям,
и растворяются в веках,
исчерпав меру ожиданий.

Морской ром

Ром в бутылках – крепкий, вздорный,
льется в глотку моряка,
шаг нетвердый, малость хромый,
застилает хмель глаза.

Палуба качает грузно,
где ж матросу устоять,
булькает, напившись, пузо,
он – горланить, песнь орать.

Солонина прям из бочки,
хруст ржаного сухаря —
под покровом темной ночки
с кухни крадено с мешка.

А потом в гамак упавши —
храп стоит до облаков,
дух идет спиртной, пьянящий,
та картина краше слов.

Моряк

Осточертели моряку погоды,
то штиль, то ураганы не спросясь,
и доняли уж прочие невзгоды —
пролитый ром и палубная грязь.

То окрики, команды капитана,
то ругань боцмана, то вечно пьяный кок,
и только может шелест океана
его утешить – всем и невдомек.

И лишь волны цвет синий и зеленый
ласкает взор и радует глаза,
а вечером в каюте хмуро-сонной
милее нету трубки табака.