Life Goes On

Деловые поездки, в которые меня отправлял Моггерхэнгер, в основном заключались в коротких перелетах на Нормандские острова, откуда я возвращался с сотнями золотых крюгеррэндов, зашитых в игровые карманы моего сшитого на заказ стрелкового пальто. Бог знает, что подумали таможенники, когда сюда стало приезжать так много спортсменов и охотников. Словно карибу стал бедой Джерси, а олени топали по Гернси. Они просто любили помидоры, я мог бы им сказать, если бы они захотели спросить.

Всего я совершил шесть поездок, получая бонус в сто фунтов в конце каждой, и вскоре у меня на счету было почти пара тысяч. Мы пошли на риск, с единственным условием: если нас поймают, мы должны были сказать только то, что это был наш первый раз и что мы одни. У нас были различные клочки бумаги, подтверждающие это, и подтверждение наличия банковского счета на Нормандских островах, на котором лежало десять фунтов. Это было сделано так, чтобы ничего нельзя было проследить до самой Большой Фирмы. Однажды утром Моггерхэнгер позвонил мне и сказал, что хочет, чтобы я через пару дней отправился в Новый Свет.

— Где это? — спросил я.

— Ты справишься, — сказал он, когда перестал смеяться. — Это особая миссия в Торонто, и мне нужен кто-то, у кого есть голова на плечах.

Я никогда не мучился над принятием решения в надежде, что однажды приму правильное решение. Как бы то ни было, но когда я собирался лететь на час дня в Америку, меня вывело из себя то, что мне было очень трудно поймать такси, и я добрался до терминала аэропорта только в половине двенадцатого. Когда я спросил Алису Уипплгейт, почему Кенни Дьюкс не смог отвезти меня туда на «Роллере», она ответила, что он находится в больнице, замотанный бинтами, после того как сообщил полиции, что упал на ящик с разбитыми бутылками на Бейтманс-аллее.

Самолет задержался, и в три часа мы все еще находились в зале ожидания аэропорта. Я выпил дюжину чашек кофе, пролистал «Дейли телеграф»    от начала до конца и завидовал седобородому мужчине в очках, читающему толстую книгу под названием «Как мы живём сейчас», которая, судя по выражению его лица, говорила ему что-то, что он хотел бы знать.

В четыре часа я устроился на сиденье у окна в самолете компании «Сардинский Экспресс», а моя дорожная сумка типа портфеля была убрана на полку выше. Наш «Боинг 747» был настолько переполнен, что даже человека, размахивающего полностью оплаченным билетом первого класса, не смог бы взять на борт. Я думал, что лучше проведу неделю в море, чем буду путешествовать с четырьмястами людьми в таком случайном зале для собраний. Моим единственным утешением были мысли о миллионах долларов в дорожных чеках, заранее упакованных в мою сумку, и о той легкости, с которой я пронес их через таможню. Мне дали понять, что эти деньги были платой за полученный с благодарностью товар,

— Вы не возражаете, если я займу ваше место у окна?

Она сказала, что ей нравилось смотреть наружу, поэтому я пересел на среднее кресло и прочитал потрепанную карточку с инструкциями по безопасности. Журнал авиакомпании был таким же убогим, в остальном в «Сардинском экспрессе» все было хорошо. Четверо младенцев плакали из разных частей самолета, просто чтобы мы чувствовали себя как дома. Ситуация изменилась со времен славных шестидесятых, когда, нагруженный золотом для организации Джека Линингрейда, я путешествовал первым классом.

Поднявшись на высоту тридцати тысяч футов, мы пролетели над Бирмингемом, коттеджем «Пепперкорн», Манчестером и Шотландским нагорьем. Пилот объявил, что мы пересечем Атлантику по пятьдесят восьмой параллели, затем пройдем Лабрадор и Квебек. Я увидел верхушки облаков в виде цветной капусты в окне, когда женщина наклонилась вперед, чтобы взять что-то из своей сумки.

Каждая поездка для Моггерхэнгера заставляла меня думать, что она должна стать последней. Всего лишь его щелчок пальцами, и меня бы послали туда, где я уже был и оставили там на долгий срок. Раз уж вы начали на него работать, по всей своей глупости и наивности, вы продолжали до тех пор, пока он сам не отстранил вас. Я начал задаваться вопросом, не был ли Билл Строу его агентом по подбору персонала, который рассказывал свои невероятные истории для того, чтобы кандидаты стояли в очереди на эту работу. Без сомнения, психолог Моггерхэнгера сказал ему, что те курьеры, которые верят в верность друзьям, не из тех, кто сбегает с золотом или деньгами, которые им приходится носить. Даже рэкетирам были нужны эксперты по трудовым отношениям, и всегда можно было положиться на кого-нибудь вроде доктора Андерсона, который продавал бы ему свои советы.