Life Goes On

— Читал? — сказал он. — Ну, я полагаю, ты зря назвал это именно так. Заведение было полно, но когда я послал шляпу, она вернулась с шестью фунтами пятьюдесятью четырьмя немецкими марками и канадским центом с дыркой. Иногда я думаю, что соберу все это в последний раз и устроюсь учетчиком на вельветовую фабрику, но они все закрылись. Завтра я возвращаюсь в Доггерел-банк, но сегодня мне негде остановиться, так что мне придется толкать эту праздную панду повсюду до рассвета. Человек, который собирался поселить меня в Кэмден-Тауне, выгнал меня, потому что я нравился его жене. Где ты живешь?

Я предложил сигарету, и он попытался взять две.

— Я сплю над гаражом моего работодателя. Это было бы бесполезно.

— Я теряю веру в людей, а это плохо для поэта. Я не знаю, что мне делать. Никто больше не рад оказать мне услугу.

Я разозлился.

— Когда ты в последний раз оказывал кому-нибудь услугу?

Проходя мимо, полицейский посмотрел на нас. Будучи молодым, он не знал, пожелать ли мне спокойной ночи или отвести на допрос.

— Мне? Сделать кому-то одолжение?

Я слышал, как где-то за Мэрилебон-роуд кружила машина скорой помощи.

— Ты можешь время от времени дарить кому-нибудь стихотворение. Тебе это не повредит.

— Это мой хлеб с маслом. Мои стихи бесценны и драгоценны.

— Полагаю, ты даришь их только тем девушкам, которые спят с тобой.

Он прищурился.

— Как ты догадался?

Связка тряпок с веревкой, густая седая борода вверху и медуза портянок внизу, передвигались по дороге, пиная картонные коробки в подъездах магазинов. Четыре пухлых пластиковых мешка, похожие на дирижабли на причале, свисали с кого бы то ни было, мужчины или женщины.

— Таких людей следует запирать на всю жизнь, — воскликнул Делф. — Это место кишит ими.

Связка тряпок, ярдов в ста на другой стороне дороги, остановилась. Он расстегнул полиэтиленовые пакеты, порылся в одном и достал сигару.

— Я правильно расслышал? — крикнул он ясным, громким и почти без акцента голосом. — Или мои ожесточенные уши обманули меня? Не хочет ли мой бессердечный товарищ попытаться заткнуть мне рот на всю жизнь?

— Тебе лучше бежать, — сказал я Делфа. — Он похож на сына Джека Календаря.

— Я придушу этого ублюдка, — сказал Делф. — Он не будет со мной так разговаривать. Он должен проявить некоторое уважение к поэту.

— Оставь его.

Но он уже был на полпути через дорогу с поднятыми руками, и следующее, что я помню, — удивительно проворный кулак, вылетевший из кучки тряпок, и Делф, после достаточно драматичного крика, лежащий на тротуаре. Полагаю, в мире еще осталась хоть какая-то справедливость, но когда Связка Тряпок поднял свои портянки с лентами и наступил Делфу на лицо, я оттолкнул его с такой силой, что он чуть не разбил стеклянное окно автосалона. — Хватит, — сказал я. — Отвали.

Он посмотрел на меня, закуривая сигару. — Согласитесь, я все сделал правильно.

— Думаю, да. Но не пинай человека, когда он лежит, даже если он сделал бы то же самое с тобой.

— Разрешите представиться, — сказал он. Затем он отступил. — Нет, лучше не буду. Если хотите, зовите меня сэр Пластик Бэгг. Достаточно сказать, что один вечер в неделю я выхожу посмотреть, как живет другая половина человечества. У меня нет половой жизни, что еще я могу сделать? Мадам отправляет меня куда-нибудь, и мне это нравится. Это как в детстве оказаться в дерьмовой яме, старина. Так приятно познакомиться с тобой.

— Я собирался предложить тебе пятерку, — сказал я.

— Не беспокойтесь. Я буду дома к завтраку. Зная мои склонности, Министерство обороны дает мне выходной каждую неделю, чтобы я мог поспать. До свидания. Я слышал, на Стрэнде богатая добыча.

Это был разрушительный опыт. Человек медленно узнает, что происходит в мире. Делф вернулся со своей коляской-пандой.

— Пусть это будет для тебя уроком, — сказал я.

Он вытер побитое лицо, и мы стояли, не говоря ни слова. Время от времени по дороге проезжала машина. Он потянул за веревку, прикрывавшую его коляску.

— Я подарю тебе стихотворение. У меня есть только стихотворение. Тебе это понравится.

— Оставь для кого-нибудь другого.

Мне было не до стихов, но я вспомнил, что ему некуда идти, и вытащил из бумажника двадцатифунтовую бумажку.

— Возьми это, чтобы найти где-нибудь кровать. Можешь одолжить ее до тех пор, пока у меня не возникнут проблемы и я не захочу, чтобы ты мне помог.

Он подбежал к освещенному окну и посмотрел на ассигнацию, затем вернулся и протолкнул свою повозку с пандой на несколько ярдов по дороге. Я решил, что если он уйдет, не поблагодарив, я  разнесу его фургон-панду на куски.

Он был в слезах, чертов актер.

— Я никогда этого не забуду. Я знаю, что ты небогат, и ценю это больше, чем когда-либо. И спасибо, что спас меня от этого безумца в лохмотьях. Можно мне твой адрес?

С Делфом нужно было думать быстро. — Меня там уже завтра не будет. Думаю, увидимся через некоторое время. Я мог бы зайти к тебе в Доггерел-банк.

— Ну, тогда будь здоров, приятель. И большое спасибо.

Он пошел вверх по улице, а я дошел до Трафальгарской площади и поймал такси, которое отвезло меня в мою уютную комнату над гаражом в Илинге.

Глава 17