Life Goes On

Из другой машины вышли трое парней. Одним был Тоффиботтл, другим — Джерико Джим, а третьего я не знал. У всех были молотки, а у Кенни был пистолет. Пока остальные разбивали окна, Кенни прострелил шины. Двое парней подошли ко мне, но я ударил одного, коленом ударил другого и бросился на берег, и над моей головой просвистело больше пуль, чем я слышал со времен Нормандии. Я бежал зигзагом. Знаешь, Майкл, каждый парень должен пройти военную службу. Это абсолютно необходимо, потому что в твоей жизни обязательно наступит момент, когда тебе понадобится опыт либо для защиты своей страны, либо для защиты себя от нее. Не важно какой. Но старая пехотная подготовка спасала мне жизнь больше раз, чем мне хотелось бы думать. У меня разрывается сердце, когда я вижу толстых молодых парней, разъезжающих на мотоциклах или бездельничающих на углах улиц. Они должны учиться рукопашному бою, обращению с оружием, боевому искусству, меткой стрельбе — базовой подготовке на всю жизнь.

Мой презрительный взгляд остановил его.

—  У меня ничего этого не было, но я могу о себе позаботиться.

—  Так и есть, Майкл, но с этим ты позаботишься о себе намного лучше. В любом случае, ты будешь другим. Короче говоря, один из них погнался за мной по  берегу, но наверху я развернулся и так ловко пнул его под подбородок, что он откатился обратно. Я не знаю, чем кормят людей в наши дни, честно говоря, не знаю, потому что остальные у машин, вместо того, чтобы преследовать меня, просто смотрели, как я пнул этого парня, как будто они были в театре, и мы были актеры на сцене. Честное слово, я думал, они будут аплодировать. Я бы подождал, если бы не увидел, как Кенни Дьюкс перезаряжает свой пистолет. Затем я направился к каким-то домам вдалеке.

Было за полдень, и скоро должно было стемнеть, поэтому мне нужно было сориентироваться и добраться до цивилизации. Говорю тебе, Майкл, я чувствовал себя сбежавшим военнопленным, потому что представь, в каком я был состоянии. После приземления и прохождения таможни, пока мы были на автостоянке, у меня забрали бумажник, паспорт и туфли... как хорошо. Ты бы в это поверил? Я в некотором смысле удивлен, что мне не вкололи в задницу укол, чтобы заставить меня молчать, пока я не доберусь до темницы под Вестминстерским аббатством или лондонской мечетью. Полагаю, они не считали затраты оправданными. Несмотря на это, они не рисковали, хотя засады не ожидалось.

Другое дело, что первое время я не осознавал, что на мне нет обуви. У меня было такое желание уйти, что я бы пробежал сквозь раскаленные угли и разбитые бутылки. Что касается отсутствия денег, то это сущий пустяк. Документы, удостоверяющие личность, меня никогда не беспокоили. В любом случае я никогда не знал, кем я был, за исключением того, что я был самим собой, и это все, что имело значение. Если вы знаете, кто вы, другие люди могут на вас напасть, а мы этого не хотим, не так ли? Я вижу, как эти вопросы горят в твоих глазах. «Ну, я в полном беспорядке», — подумал я, выйдя на переулок. К счастью, я оказался сразу за третьей развязкой со стороны Лондона, так что следующий выезд для движения на восток был не раньше Ганнерсбери, примерно в шести милях отсюда. Им понадобится самое большее пятнадцать минут, чтобы развернуться, вернуться к третьему перекрестку и повернуть на север, чтобы попытаться остановить меня. За это время я мог пройти хотя бы милю и потеряться на улицах Илинга. Я так много ездил по Лондону, что у меня в голове все было от А до Я — во всяком случае, основные дороги и районы.