Liberalism and Its Discontents

Не совсем понятно, есть ли у Колдуэлла реалистичная альтернатива описанным им бедам. Его рассуждения о том, как либерализм перевернул первоначальную конституцию Америки, подразумевают, что он хотел бы вернуться к ситуации, существовавшей до Брауна против Совета по образованию, когда демократическое большинство могло голосовать за ограничение основных прав определенных категорий граждан. Гораздо более реалистично то, что будущие суды и административные органы будут проявлять большую сдержанность в принятии решений, посягающих на прерогативы законодательных органов. В США первые открыли новые фундаментальные права, а вторые расширили простые законодательные формулировки, запрещающие расовую и гендерную дискриминацию, до сотен страниц подробных инструкций о том, как школы и университеты должны регулировать сексуальные отношения. Законы должны развиваться в соответствии с меняющимися условиями, и суды и административные органы призваны способствовать этим изменениям, когда законодательные органы не спешат действовать. Но если они будут слишком сильно опережать общественное мнение, то рискуют лишить себя легитимности. Позволив использовать себя в качестве средства опережения законодательного процесса, суды и ведомства стали объектом резкой критики и политизации.

Критика либерализма со стороны прогрессивных левых имеет как содержательный, так и процедурный характер. По существу, речь идет о том, что огромное неравенство по классовому, расовому, гендерному признаку, сексуальной ориентации и т.п. существовало на протяжении десятилетий. Политики основной массы научились с этим жить, потому что образованные профессионалы могли строить достойную жизнь, отгородившись от остального общества. После революции Рейгана-Тэтчер 1980-х годов многие левые политики, от Билла Клинтона и Тони Блэра до Барака Обамы, сместились вправо и приняли неолиберальные аргументы о необходимости рыночных решений, жесткой экономии и инкрементализма. Проблема насилия полиции в отношении афроамериканцев, замалчивались, хотя разрыв в результатах между расовыми группами оставался неизменным или даже увеличивался. Новые проблемы, такие как изменение климата, породили огромный конфликт поколений и не могли быть серьезно решены из-за власти укоренившихся игроков, таких как компании, производящие ископаемое топливо, и консервативных избирателей, не верящих в реальность изменения климата. Таким образом, либеральный инкрементализм потерпел полное фиаско в выработке решений, соответствующих уровню стоящих перед обществом задач.

Эти критические замечания по существу приводят затем к процедурным претензиям, которые являются источником напряженности между многими активистами поколения Z и их старшими товарищами, родившимися в поколении "бэби-бума". Либеральные демократии построены на сложных правилах, которые требуют обсуждения и компромисса и часто служат для блокирования более радикальных форм изменений. В такой сильно поляризованной стране, как США, это означает, что Конгресс, разделенный поровну, не может договориться о таких простых вещах, как годовой бюджет, и уж тем более о новой радикальной социальной политике, направленной на решение таких проблем, как расовое неравенство или бедность. Более того, со временем правила стали более ограничительными, как, например, в случае с рутинной процедурой филибастера, требующей недостижимого большинства голосов для принятия важных законов. Именно поэтому отмена филлибустера стала одним из главных приоритетов прогрессистов в администрации Байдена. Эти претензии по существу и процедуре заставили многих молодых прогрессивных активистов утверждать, что провальной оказалась не конкретная политика или лидеры, а сама система, которая была заточена против фундаментальных социальных изменений.

Как выглядела бы прогрессивная левая альтернатива либерализму? Многие американские консерваторы убедили себя в том, что они уже живут в кошмарном мире, в котором тираническое "крайне левое" государство попирает их права. Они представляют себе мир, в котором правительство плавно переходит от обязательного использования масок и вакцин в случае чрезвычайной ситуации в области здравоохранения к тому, когда бандиты в кафтанах ходят по домам и насильно отбирают у людей оружие и Библию.

Более реалистичное представление о том, как будет выглядеть прогрессивное постлиберальное общество, требует несколько больше нюансов. В отличие от правых, очень немногие левые задумываются об откровенно авторитарном правительстве. Напротив, крайние левые скорее склонны к анархизму, чем к статизму. В таких левых городах, как Портленд и Сиэтл, активисты стремились создать свободные от полиции районы, например, автономную зону Капитолийского холма, и выступали за отказ от финансирования полицейских департаментов по всей стране. Эта политика оказалась самоокупаемой: автономные зоны страдают от преступности и наркомании, а идея отказа от финансирования полиции стала огромным альбатросом на шее более центристских политиков-демократов.