Левый берег Стикса

— Ай-ай-ай! — сказал Фролов, картинно морщась, — какое горе! Разбилась. Дорогая, наверное? Извини, капитан, я такой неуклюжий. Как же мы сейчас позвоним?

— Если ты думаешь, что я брошусь на тебя с кулаками, то ошибаешься.

Миронов, при виде разбитого вдребезги телефона, вдруг почувствовал спокойствие. Все становилось понятно, хотя от понимания веселее не стало, скорее уж, наоборот — совсем грустно. Он посмотрел на Тоцкого и увидел, что Андрей смотрит на него с сочувствием, как на собрата по несчастью.

— Жаль, — признался Фролов, — что не бросишься. Я, честно говоря, надеялся. Ну, не все коту масленица. И так — хорошо. Пистолетик оформим — поедем к нам, разберемся, а утром — ты меня увольнять будешь.

— А пакетик с белым порошком где? — спросил Миронов.

— А что — надо? — осведомился старлей. — Сейчас поищем! Гриша! Давай пушку сюда!

Боец Гриша со свертком, из которого торчала массивная рифленая рукоять, подбежал, топая ногами.

— Рядовой Совенко! — скомандовал Фролов.

— Я!

— Пакет с белым порошком в машине был?

— Никак нет!

— Плохо искал, рядовой Совенко! Еще раз осмотри салон. И запаску в багажнике.

— Есть!

— А пока рядовой Совенко ищет, — продолжил Фролов, глядя на Тоцкого, — ты, птица, скажи мне, как тебя зовут. А то мне твое лицо знакомо до боли.

Андрей молчал. Это был спектакль. Вызывающая демонстрация силы. И было в ней что-то искусственное, что-то рождавшее в мыслях Тоцкого сравнения с плохим кинофильмом. Наигрыш, что ли? Так вели себя гестаповцы в детском кино про «войнушку», НКВДешники в американском муви категории «В», снятом режиссером никогда в глаза не видевшем живых чекистов.

Но настоящий ОМОН, а с «красными шапочками» Андрей сталкивался неоднократно, вел бы себя не так. Жестко, нагло, безжалостно, но не так. И кураж бы был, но не такой.

— Вопрос слышал, голубь? — спросил Фролов, подходя ближе. — Или повторить?

— Слышал, — сказал Андрей. — Кисилев. Павел Афанасиевич.

— И за что тебя, Павел Афанасиевич, повязали?

— По восьмидесятой.

— Валютчик, значит? — переспросил старлей, задумчиво потирая квадратный подбородок рукой.

Тоцкий, не отрываясь, смотрел на тыльную сторону ладони Фролова, на которой из-за линии синего горизонта вставало синее солнце с тонкими синими лучами. На синий перстень, охватывавший короткий, поросший рыжими волосками палец с крепким желтым ногтем. В голове его защелкал тот самый компьютер, который неоднократно выручал его в трудных ситуациях на протяжении всей жизни.

Стальная «фикса» во рту улыбчивого «рядового» Совенко, татуировка на руке «старлея» и его приблатненный говорок, разлетающийся на куски телефон Миронова…

Он перевел взгляд на Александра Сергеевича, стоявшего в окружении вооруженных автоматами людей, потом на опустевшую площадку с уродливыми бетонными блоками перед «дежуркой» ГАИ, с которой за эти десять минут исчезли и легковушки, и грузовики «дальнобоя». На пустую ночную трассу, теряющуюся в темноте и на далекие огни города, расцветившие небо на юге призрачным электрическим заревом.

Он посмотрел прямо в глаза Фролову и спокойно спросил, уже понимая, что мышеловка захлопнулась:

— А тебя, как зовут, браток? Или хотя бы «погремуху» скажи…

Фролов в первый момент опешил, но тут же весело рассмеялся.

— Сообразил-таки, голуба? Мне говорили, что ты, бля, смышленый! А ментенок-то, лох конченый, схавал. Молодец, Андрюха!

До Миронова, наконец-то дошло, что происходит, и он инстинктивно рванулся к «старлею», но получил от ближайшего «бойца» стволом по ребрам и, согнувшись, упал на колени. «Боец» с удовольствием добавил ему ботинком по почкам, окончательно вжившись в роль омоновца.

— Я не молодец, — сказал Тоцкий, — просто ты — заигрался. Так был похож, что было непохоже.

— Ну, это ты зря, — огорчился Фролов, — вас мы, все-таки, развели.

— Развели, — согласился Тоцкий. — А что дальше?

— А дальше, — сказал Фролов, — для вас — ничего. Были, и нету. Купил ты чекиста, Андрюха. Купил со всеми потрохами. И ушли вы вдвоем в светлую даль. В Мексику, например. Классная страна, Андрюха, гадом буду. Был там, в прошлом году — телки, зашибись. На пляже — половина с голыми сиськами. Тебе понравится, братан!

— Как глупо, — подумал Тоцкий, — как все-таки глупо. Как мерзко будет умирать от рук такого приблатненного мудака, мнящего себя уголовным авторитетом. Сопляк зеленый, гнида, с ходкой на год по хулиганке, собравший вокруг себя «качков» и прочих толстолобиков. Попандопуло из «свадьбы в Малиновке», опереточный бандит с настоящим «калашом». Но смерть от него будет самая настоящая, вот в чем проблема.

— На ментов работаешь? — спросил Андрей.

— Какая тебе разница, — подмигнул Фролов, поправляя берет. — Кто платит, на того и работаю. А за тебя — платят хорошо. Давай, в машину, Андрюха, прокатимся!

— Рядовой Совенко! — гаркнул он, — Мента — на заднее сидение!