Левый берег Стикса

— Нет. Это только ты у нас святой. А мы грешные. Нам по рангу ангельские атрибуты не положены. Мы банкиры — чертово семя. А вы — не о себе, о простом народе, о державе заботитесь! А ты представляешь себе, что начнется сейчас? Сколько денег у нас на вкладах? Те самые пенсии, «гробовые» деньги, новогодние, праздничные и прочие? А сколько фирм вы сегодня завалили? Сколько предприятий? Ты наивный, наверное? А кредиты, векселя, зачетные схемы, снабжение, сбыт, зарубежные контракты? Зарплатные программы? Карточные счета? Дальше перечислять? Они ведь не в воздухе держались — на нас, кровопийцах! Ты думаешь, всем этим людям кто-нибудь что-нибудь вернет? Хрен тебе! — Тоцкий перевел дыхание. — Всю жизнь терпеть не мог фанатиков и энтузиастов! Честное слово, если бы ты за долю работал, я бы тебя понял! Так нет — за идею!

Тоцкий нервно хохотнул.

— Работнички! Ты тут из себя целку корчишь, а все это делается для того, чтобы у нас отобрать и между собой поделить. И ничего другого, вроде мировой справедливости и царства закона, за этим нет. Банальный «гоп-стоп», только с размахом.

— Вор у вора шапку украл. — Сказал Миронов мрачно. — А тот кричит — держи вора!

— Точно. Здорово формулируешь, почти как Гегель. Только тебе-то что? Ты же на другого вора работаешь! И этому вору по хер, совершенно, кого, попутно, он гробанет. Бабушку Дусю, или какой заводик. Он о своем кармане думает! Боже мой, ну, где вас, таких идиотов, берут? Разводят, что ли? — Тоцкий вздохнул и понизил тон. — Нет за этим правды, капитан, нету! Никакой! Ничего за этим нету, кроме жадности к деньгам и к власти. Не на государство ты работаешь, Александр Сергеевич, а на вполне конкретных лиц. И пока ты этого не поймешь — майором, как ни жаль, не станешь. Так, что, говоря твоим языком, ты такая же сволочь, как и я, только с другой стороны баррикады.

Оба замолчали, не глядя друг на друга. Тоцкий, извернувшись, с трудом достал из кармана сигареты и, все-таки, закурил, хотя во рту было горько и сухо. Есть ему хотелось — немыслимо. До боли в желудке.

— Ты, какого года? — спросил он, чуть погодя.

— Шестьдесят седьмого, — сказал Миронов. — А ты — шестьдесят четвертого.

— В деле написано?

— Ага. — Миронов закашлялся. — Вот, блин.

— Чего ты кашляешь все время, как чахоточный?

— Курить бросил неделю назад. Кашель — задрал. И жрать постоянно хочется. И курить.

Тоцкий щелчком отправил окурок на асфальт и проводил взглядом красный огонек, брызнувший искрами.

— Я два раза бросал, — сказал он

— Как говорил Марк Твен, — начал Миронов.

— Нет ничего проще, чем бросить курить, — закончил за него Тоцкий.

Мимо, обдав их густым облаком выхлопа плохо настроенного дизеля, проехал очередной грузовик.

— Куда едем, Шарапов? — спросил Андрей.

— В СИЗО я тебя не повезу, — сказал Миронов серьезно, — не думаю, что это безопасно. До утра перекантуемся у меня в кабинете, а потом пойду просить начальство о спецрежиме содержания. Как для особо важного свидетеля. Аргументы у меня есть.

— Аргументов я твоему начальству отнес столько, что и выпустить можно.

— Ну, это вряд ли… Но о том, что, сколько и кому ты носил, настоятельно рекомендую не упоминать. Не дразни гусей.

— Просто сообщаю, что имею законное право на доброе к себе отношение. Слушай, Саша, а ты на нашем деле давно?

— С тех пор, как вы метизный банкротили. Только там я не нашел ничего такого.

— Было бы удивительно, если бы нашел. Все делалось согласно букве закона. С минимальными отклонениями. — Тоцкий вспомнил, как Калинин разрабатывал схему банкротства, и как изящно она была проведена в жизнь, и невольно улыбнулся. Прихвастнул Миронов, говоря, что его ведомство имеет полную картину их деятельности. Явно прихвастнул.

— Так это на тебя Денис жаловался? Молодой, горячий, роет, что твой шагающий экскаватор — асфальт пластами поднимает…

— Рыбаков Денис? На меня.

— Денег не предлагал?

— Не-а.

— А предлагал бы — ты б не взял?

— Не взял бы.

— Хочешь — угадаю?

— Что?

— То, что квартиры у тебя нет. Машины тоже нет. Живете вы с женой у твоих родителей. И в отпуск не ездили года два.

— Почти угадал, — сказал Миронов. — Только жены у меня тоже нет. Умерла жена три года назад. При родах. Вместе с ребенком.

И добавил.

— Мы дочку хотели.

— Извини, — сказал Тоцкий.

— Ничего, — отозвался Миронов. — Откуда тебе знать? Ты мое досье не читал.

Он потер пальцами свои рыжеватые брови и несколько раз кашлянул.

— И квартиру мне ведомственную дали. За три месяца до родов. Но я там бываю редко. Мне у родителей легче. А там — я не могу, все время вспоминаю. Что замолчал, Андрей? Удивился, что я тоже человек? Хоть немного?

Тоцкий промолчал.

— И не заказ я выполняю, а просто делаю свою работу, хоть тебе это не докажешь, — продолжал Миронов ровным, совсем лишенным эмоций голосом. — И все вокруг вижу. Машины вижу, квартиры вижу, канарский загар вижу. Это ваше, ребята, счастье, что вокруг столько продажных. На этом ваш бизнес и держится. И из-за этого вас убивают. Такие правила. Вы сами согласились по ним играть. Ни тебя, ни меня — никто не заставлял. Мы сами выбрали свое дело, так?