Лев пробуждается

Конь терял силы, чем, как позже сообразил Твенг, наверное, спас ему жизнь, потому что это позволило Ангелам обогнать его и врезаться в пикейный заслон с жутким треском и грохотом металла и ломающейся древесины. Французский метод, снова подумал он, видя, как боевой конь целиком отрывается от земли, будто пытаясь перескочить барьер. И почти тотчас рухнул, мгновенно сдохнув, но учиненное его падением побоище пробило брешь в частоколе пик.

Твенг погнал по останкам, разя налево и направо, проехав насквозь почти без сопротивления с горсткой рыцарей следом. Седовласый человек без шлема вывернулся из давки чуть ли не прямо перед ним; шедший за ним по пятам рычащий коренастый здоровяк ткнул спутанным синим флагом с белым крестом в ноги спотыкающегося коня сэра Мармадьюка, заставив его споткнуться и рухнуть.

Спасла Твенга турнирная закалка, отработанный до бессознательности перекат из седла падающего коня, не раз спасавший его на ристалищах. Упав на потрескавшиеся доски моста, он ощутил боль, копьем впившуюся в плечо, — вывих, подумал Мармадьюк, а то и перелом. А в следующий момент он уже стоял на ногах лицом к лицу с седовласым, устремившимся на него, подняв щит и держа меч наготове, разинув рот и ловя воздух от слабости. Позади него человек с флагом тужился удержать его ровно одной рукой, пока другой отбивался от Ангелов, проезжающих мимо.

Сьентклер, увидел Твенг, когда его меч отскочил от вздыбившегося петуха на щите, однако не Древлий Храмовник Рослинский. Отразив слабый ответный удар, он отступил, полуобернулся и, несмотря на прошившую тело боль, мощно двинул щитом. Увидел, как старик упал, выронив меч.

— Мой государь…

Ангел соскочил с коня с видом искренней заботы на своем разрумянившемся лице в обрамлении бацинета и нарочито протянул поводья Твенгу. Ощутив, как защемило сердце при виде его юношеской беззаветной отваги, ставящей рыцарское благородство превыше жизни, Твенг задумался, где же по пути потерял это в себе, — и тут старик у его ног кашлянул и зашевелился.

— Вставайте, — сказал Твенг, поднимая того на ноги. — Сэр Мармадьюк Твенг.

— Сэр Джон, — пропыхтел тот. — Хердманстон.

— Сдаетесь?

— Мой государь… — предостерег Ангел, увидев людей, бросившихся к ним по мосту. И, бросив поводья сэру Мармадьюку, пошел им навстречу, поднимая щит и меч.

— Сдаюсь, — провозгласил старик.

— Ну и добро, — ответил Твенг, бросая меч и обхватывая его за плечи, чтобы поддержать. Потом отбросил поводья и, поддерживая старика, заковылял за пустившимся иноходью конем. — Для нас двоих все закончено.

* * *

Увидев, как отец упал, Хэл взревел. Врезался в толковище у входа на мост, застрял и увяз в нем, как муха в янтаре, дерясь, ругаясь и беснуясь в стремлении освободиться. Работая локтями и коленями, рыча, пробиваясь, вдруг споткнулся и упал, обнаружив, что смотрит прямо в мертвое, залитое кровью лицо Джона Фентона.

Заставив себя подняться, вдруг ощутил удар в спину, швырнувший его вперед, освободивший от толпы и снова повергший на четвереньки; потом Лисовин Уотти вздернул его на ноги одной рукой, второй по-прежнему стискивая древко запутавшегося стяга.

— Ваш батюшка, — гаркнул он с мукой в голосе, и Хэл, проследив за его взглядом, оцепенел.

Сэр Мармадьюк Твенг поднял его отца на ноги, и они побрели прочь нога за ногу, как парочка подгулявших друзей из пивной. Хэл вскрикнул в отчаянии, уразумев, что отец сдался.

Дорогу ему преградил рыцарь. Он спешился, и его конь рассеянно бродил позади него, а группа его друзей остановилась посреди моста, не зная, то ли поспешить ему на помощь, то ли продолжать защищать спину сэра Мармадьюка и его пленника.

С упавшим сердцем Хэл понял, что освобождать отца слишком поздно, а потом увидел перед собой рыцаря в желтом сюркоте, запятнанном и порванном, со щитом, побитым и потрепанным, но изготовленным к бою. Or, three chevrons gules, avec a fleur-de-lis[62] — Хэл понятия не имел, кто он, зато знал, какой породы.

— Сим, Уотти — взять живым. Живым, слышите? Выкуп!

Услышав, Сим понял его тотчас же. Этот рыцарь послужит выкупом за Древлего Владыку. Рыцарь сделал широкий замах, Лисовин Уотти, проклиная спутанный синий флаг, прянул прочь. Подлетел Хэл с криком:

— Мой!

Сим ругнулся. Абы свершить сие рыцарское дело надлежащим манером, его должен сделать Хэл, ибо он рыцарь, а Сим — простолюдин, сдаться коему достойно не может ни один рыцарь.

Они сошлись, и рыцарь пригнулся к самой земле, отступая боком; вокруг них свистели и звенели стрелы — выстрелы свечой на короткую дистанцию, понял Хэл, сделанные английскими лучниками с той стороны, стреляющими поверх голов в своих шотландских сотоварищей.

Рыцарь оказался проворным и искусным. Турнирный боец, подумал Хэл, привычный к дракам без правил, но не к тому, что творилось среди мочижин и бочажков, где керны и катераны с боевым кличем «Берик!» чинили безжалостную расправу, даже не помышляя о выкупе.