Летопись 1 (СИ)

  Колонна заляпанных грязью и снегом бронированных машин замирает в поле. Вытянутые железные морды смотрят на запад, откуда должна прийти ударная волна. От демпфера расстояние сто шагов. В глубине души Знаменский не верил, что из земли полезут бетонные стены, уж слишком неправдоподобно это. Так в кино показывают для пущего эффекта, все-таки зритель деньги платит. Но чем черт не шутит! Точно спрогнозировать последствия подземного ядерного взрыва нельзя. Вдруг на самом деле из-под земли вылезет здоровенная хреновина! Злобная энергия холодного ветра со снегом иссякает так же внезапно, как и появилась. Тучи в спешке покидают землю, горизонт очищается, далеко впереди из серой мути проступают очертания древней крепости. На этот раз бомбы упали точно, развалины припудрены оседающей пылью, от цитадели не осталось ничего, стены уменьшились в размерах, словно склонились к земле. Знаменский смотрит на часы, до взрыва четыре, три, две секунды… земля подпрыгивает, словно одеяло, из которого вытряхивают пыль. Двадцатитонные терминаторы прыгают, как мячики, лязгают железные сочленения, ходовая хрустит “костями”, рвутся гусеницы и отваливаются катки. Из-под днищ бьют фонтаны грязи. Сидевшие на броне солдаты катятся по земле, как картофелины. Земля исторгает низкий, на грани слышимости рев, от которого дрожит даже воздух. И в это мгновение начинается движение! Словно крепость древних богов, из земли вырастают исполинские глыбы. Черные, блестящие, они на глазах покрываются сеткой трещин. Стены крошатся, как зубы старого ящера, соприкоснувшиеся с костью молодого и крепкого соперника. Куски бетона падают вниз, обнажая ржавые прутья арматуры толщиной в руку. Рев земли усиливается, к нему прибавляется скрежет трущихся друг о друга бетонных плит. Словно ребра исполинского чудовища проступают из глубин земли. Бронированные машины трясутся, как пустые кастрюли в кузове грузовика, солдаты в панике покидают БМП и бронетранспортеры, ползут прочь на четвереньках, потому что не могут устоять на ногах.

  Апокалипсис прекращается внезапно, как отрезанный. Глыбы бетона замирают в наивысшей точке, наклоняются и, сцепившись друг с другом, останавливаются. Гул стихает, пляска земли прекращается. В наступившей тишине с треском отваливаются куски бетона и шлепаются в грязь, разбрызгивая жижу, будто коровий навоз. Сохраняя спокойствие, Знаменский оборачивается к батальону:

  – На этом все, господа! Наша задача выполнена, мы возвращаемся! – произносит он, глядя на белые, как недавно выпавший снег, лица солдат, сержантов и офицеров. – Грузимся в исправные машины и едем.

  Несколько дней спустя, уже в тылу, командир отдельного мотострелкового батальона майор Знаменский узнал, что одновременный подрыв четырех ядерных фугасов выбросил столько радиоактивной пыли, что оказались похороненными не только развалины западноевропейских городов, но и орды мигрантов, которых набралось несколько миллионов на континенте. Нашествие готовилось давно, втайне и он увенчалось бы успехом, если бы не какой-то майор, который послал подальше всех начальников и просто выполнил воинский долг. За что и был предан суду военного трибунала. И быть бы майору разжалованным до рядового и до конца дней своих валить лес в лагере, если бы в его защиту не поднялось почти полстраны. Наевшиеся до отвала политкорректности, толерантности и долбанного интернационализма в духе отдай штаны, если с тебя рубашку сняли, люди вышли на улицы. Раздражение копилось давно, нужна была только искра. Судилище над офицером, честно выполнившим долг перед страной и народом и стало той самой искрой, от которой возгорелось пламя. Народ требовал справедливости, чиновники блеяли о приоритете общечеловеческих прав, трансгуманизме и сострадании. Сами-то они "страдали" в отдельных кабинетах, массируя зады в кожаных креслах и за немалые оклады.

  Боязнь потерять все, "нажитое непосильным трудом", заставила "независимых" судей найти лазейку в законодательстве. Знаменского оправдали форс мажорными обстоятельствами, вернули погоны и даже повысили в звании. Получив вторую звезду на погоны, подполковник Знаменский продолжил службу в мотострелковой бригаде особого назначения, дислоцированной на территории бывшего Алжира. Командованию было строго настрого запрещено допускать Знаменского до строевых должностей, поэтому подполковник на долгие годы застрял начальником службы "М" - мобилизационного отдела.

   ЧАСТЬ 2

   ГЛАВА ПЕРВАЯ