Летопись 1 (СИ)

  – Нет. По-другому не получится, – твердо ответил Тимофеев. – Это я вам как инженер говорю. Сверяем часы.

  Погода капризна. Только что светило солнце, теплый ветер обдувал лицо, но вот движение воздуха изменилось, тучи заслоняют небо, снег валит хлопьями и холод пронизывает до костей. Когда последний терминатор покидал развалины крепости, ветер злобно швырял вслед комья снега, облака цвета асфальта почти касались земли, а снег не падал отдельными снежинками, а рушился комьями. Машины скрылись под толстым покрывалом, только стволы торчали, слепо глядя в белую муть. Гусеницы перемешивали землю в жидкую грязь, черные брызги летели веером. Те из солдат, что решили ехать на броне, живо забрались в железное нутро боевых машин, где тепло и сухо.

  – Ни черта не видно! – ворчит Знаменский, безуспешно вглядываясь сквозь заляпанное снегом лобовое стекло. Бронепластина поднята, комья снега то и дело срываются вниз, дворники работают как бешеные, но все равно не успевают очищать стекло. “Так мы с разгона врежемся в этот долбанный демпфер! – думал комбат, сжимая в руках отключенный коммутатор. – Или ухнемся в канаву с грязью, за нами другие, а следующие проедут сверху и не заметят. Может, включить электронику? При таком снегопаде помехи слабеют!”

  Палец осторожно касается кнопки включения коммутатора, экран послушно оживает, динамик хрипит, как простуженный алкоголик. Сквозь рябь и белые полосы просматривается рабочий стол. Знаменский включает навигатор, на экране довольно отчетливо проступает схема местности с указанием пройденного пути. Обрадованный, что аппарат еще жив и даже чего-то там показывает, Знаменский целит указательным пальцем в иконку памяти, чтобы вывести на экран маршрут от демпфера к крепости… терминатор подбрасывает на колдобине так, словно под брюхом рванула противотанковая мина. Голову комбата спасает шлем, а вот коммуникатору не повезло – от удара о железо экран трескается, изображение гаснет, динамики исторгают предсмертный хрип. Брякнувшись в кресло, Знаменский торопливо пристегивается, бормоча ругательства. Под налобником зреет здоровенная шишка. Водитель механик боязливо оглядывается, но комбат совершенно спокойно приказывает:

  – Включите навигатор, товарищ солдат. Выведете изображение на лобовое стекло.

  Видно плохо, но разобрать, где что все-таки можно. Знаменский загружает из памяти обратный маршрут, в нижней части экрана появляются цифра 400. Это значит, что до бетонной загородки осталось пять минут ходу.

  – Как я вовремя! – пробормотал Знаменский. – И спасибо погоде, аппаратура хоть как-то работает.

  Сквозь гул работающего двигателя донеслись тяжкие удары, от которых ощутимо затряслась земля, а терминатор пошел юзом – сцепление с сырой землей и так хреновое, а тут еще и подбрасывать начало. Комбат спешно открывает люк, высовывается по пояс лицом к корме. В салон ныряет порыв сырого ветра со снегом, лицо покрывается каплями воды. “Неужели Тимофеев рванул? – мелькнула мысль. – Не может быть, это что-то другое!” Сквозь снеговой занавес видна вереница боевых машин, идущих друг за другом по габаритным огням. Вдали, где остались развалины, вспыхивают бледно рыжие зарницы, к порванному небу поднимаются клубы дыма и пыли. Знаменский некоторое время смотрит на взрывы, губы кривятся в ехидной улыбке – до “великого” полководца Мордерера наконец-то дошло, что атаковать в лоб голой жопой дел зряшное. Пуля хоть и дура, но валит одинаково хорошо всех подряд, даже супер-пупер генномодифицированных солдат с телом человека и мозгами гиены. Судя по вою и свисту, развалины опять бомбил пресловутый бродячий робот бомбардировщик.

  – Если выберусь отсюда, обязательно выясню, откуда они берутся, эти бомбардировщики! – сказал про себя Знаменский. – Их ведь кто-то заправляет, ремонтирует и бомбы подвешивает. А полетная карта откуда берется? А кто задает координаты точки сброса?

  Терминатор резко берет влево, срез брони вжимается в бок, ветер меняет направление. Это значит, что демпфер там, внизу, машина идет вдоль заграждения. Через сто с небольшим метров будет поворот направо, потом опять налево и так далее, пока не переберутся на другую сторону. Знаменский опускается на сиденье, люк захлопывается, отсекая стужу и снег. Взгляд касается циферблата часов – до взрыва остается 15 минут. Последние машины могут не успеть.

  – Прибавь ходу, солдат! – приказывает Знаменский. – Можем опоздать.