Лестница

В полуоткрытую дверь Тепляков видел, как они суетились вокруг койки, на которой лежала Коврова, как устанавливали капельницу. Оставаться здесь дальше не имело смысла, но он продолжал чего-то ждать, сидя на стуле возле сестринского поста.

Когда суета утихла и все вернулись туда, откуда были вызваны, Тепляков спросил у сестры:

— Что с ней?

— А-а! Ничего особенного, — словоохотливо ответила она. — При отеке легкого обычное явление. Правда, бывают и рецидивы. Но крайне редко. А вы ей кем приходитесь? — и с любопытством уставилась на Теплякова.

— Родственником, — ответил он, сам не зная зачем. Поднялся и побрел на мужскую половину.

Догадка, возникшая у него возле койки Ковровой, сверлила его мозг, ища подтверждения в минувших поступках и разговорах. И не находила.

Глава 25

Когда Тепляков вернулся в свою палату, то увидел на соседней койке пожилого грузного мужчину с обширной круглой лысиной, окруженной редким седым волосом. Мужчина устремил на Теплякова любопытный взгляд своих маленьких и глубоко посаженных светлых глаз, губы его дрогнули в доброжелательной улыбке.

— Здравствуйте, — произнес Тепляков.

— Здрасте-здрасте, молодой человек! — откликнулся незнакомец весело. — Надеюсь, я не вашу койку занял? — то ли спросил он, то ли подтвердил свою догадку, то ли это была завязка для разговора.

— Нет, не мою, — ответил Тепляков и, пройдя по узкому проходу между койками, сел на свою. Разговаривать ему совсем не хотелось.

— Меня, между прочим, зовут Геннадием Артуровичем, — сообщил сосед после небольшой паузы. — А фамилия моя Дименский.

— А меня просто Юрием, — в тон ему ответил Тепляков. И добавил: — По фамилии Тепляков.

— А! Тепляков! Как же, как же — наслышан! Это вы отправили на тот свет Укутского?

— Должен вас огорчить: не я! Хотя и поспособствовал… на свою голову.

— Ну, так ли, эдак ли, а эта скотина свое получил. Поздравляю!

— Не вижу, с чем именно, — нахмурился Тепляков.

— Нет, Юрий, я вас отлично понимаю. Действительно, приятного мало. Тем более если иметь в виду место нашего с вами пребывания.

— Место как место, — пожал Тепляков плечами. И добавил: — Бывают и похуже.

— А вас, Юрий, уже арестовали или вы по подписке?

— Не понял, — подался Тепляков к Дименскому.

— Вы, что, не знаете, что эта палата специально отведена для подследственных?

— Откуда же?

— Значит, впервые здесь, — констатировал Дименский. — Что ж, для порядочных людей самое подходящее по нынешним временам место. Кстати, вы женаты?

— Нет.

— Невеста?

— Невеста? Да, пожалуй. Правда, ей еще нет восемнадцати.

— А вам?

— Двадцать семь.

— Что ж, разница не столь уж велика, — со знанием дела заверил Дименский. Главное, чтобы умела ждать. Когда я шел расписываться, моей невесте едва перевалило за девятнадцать, а мне — за тридцать шесть. И ничего, живем.

— А вас, простите, за что? — спросил Тепляков, уходя от темы, в которой он и сам не мог еще разобраться, но которая явно заинтересовала соседа по палате.

— За взятки! — весело ответил Дименский. — Еще за злоупотребление служебным положением с целью личного обогащения. Еще — за коррупцию и создание на вверенной мне электротехнической кафедре преступного сообщества, разумеется, с теми же целями. А также — за подделку документов, за аморальный… Нет, аморального образа жизни, увы, мне, профессору, доктору технических наук, так и не всучили. А жаль. Был бы полный букет, — почти радостно закончил он перечисление и забулькал довольным смехом. Даже, похоже, прослезился.

Тепляков не знал, как ко всему этому относиться: он впервые сталкивался с коррупционером, тем более довольным своей преступной деятельностью. Разумеется, такие, которые держали в тайне подобную деятельность, наверняка ему попадались, но еще никто из них не требовал от него взятку, то есть не проявил свей коррупционности.

— Похоже, вы смущены, молодой человек? — перестав булькать, спросил Дименский, вытирая глаза смятым платком.

— Есть такое, — сознался Тепляков, решив, что у его сопалатника явно не все дома.

— Не смущайтесь, Юра. Не смущайтесь. Наше переходное время от якобы социализма к якобы капитализму есть время полнейшей и безраздельной власти людей подобного типа. Правда, должен с прискорбием вам признаться, что из огромной массы коррупционеров, взяточников и прочих борцов за исключительно собственное преуспеяние, ваш покорный слуга представляет небольшую группу отщепенцев из этого вполне добропорядочного племени.

«Точно, не все дома, — утвердился в своем решении Тепляков. — Или… — вдруг озарила его неожиданная мысль: — или подсадная утка». Он насторожился, решив дать этому псевдопрофессору достойный отпор.

А Дименский, между тем, продолжал: