Лестница

— Получил миллионную страховку, сучонок, премию от Ковровой — и в кусты? — зарычал Мих-Мих, надвигаясь на Теплякова. — Да я тебя, мразь. — и он схватил Теплякова за предплечья, сдавив их пальцами с такой силой, какой от него Тепляков не ожидал. На мгновение он даже опешил, будто попал в железный капкан, зубья которого проникали в мышцы, разрывая их на части. Ему в нос ударило перегаром и луком, ненавистное лицо приблизилось к его лицу, черные зрачки глаз расширились, белки налились кровью, так что Тепляков откинул голову, будто Мих-Мих собирался прилипнуть к его лицу своими губами.

Это неопределенное положение длилось всего лишь несколько мгновений, пока Тепляков соображал, что ему делать, и не почувствовал, что ноги его отрываются от пола: ведь, действительно, может размазать по стенке! Но даже и почувствовав явную опасность, он, привыкший действовать в определенном русле, с трудом перестраиваясь в новых, тем более в неожиданных условиях, лишь уперся обеими руками в широкую грудь Мих-Миха, сопротивляясь давлению его железных пальцев. Даже будучи наслышан о медвежьей силе Укутского, он не мог представить себе ее безграничную мощь. Чувствуя, как затекают руки, сжавшись, Тепляков нанес удар ногой между ног Мих-Миха, но толстые ляжки заслонили самое уязвимое его место.

Мих-Мих зарычал от боли, однако рук не разжал. Он начал поворачиваться, приподнимая тело Теплякова, то ли рассчитывая пробить им стеклянный фонарь лестничной клетки, то ли сбросить его с лестничной площадки. Еще мгновение — и Тепляков мог полететь вниз. Собрав все силы, он рывком все-таки сумел просунуть свои руки между рук Мих-Миха и большими пальцами надавить на его глаза. Руки Мих-Миха ослабли, что позволило Теплякову нанести удар головой по его короткому носу. Теперь он действовал почти автоматически, противопоставив силе своего противника ловкость натренированного человека. Не давая опомниться Мих-Миху, он костяшками пальцев рубанул по сонным артериями, вздувшимся по бокам его воловьей шеи. Следующий удар нанес в челюсть с короткого разворота — Мих-Мих вякнул, изо рта его и из носа хлынула кровь. Затем носок армейского ботинка Теплякова обрушился на голень опорной ноги Мих-Миха, а каблук, завершая движение, на носок его длинноносой туфли, так что стало слышно, как хрустнули раздробленные пальцы.

Мих-Мих взревел от боли, но еще один удар в челюсть заставил его пошатнуться, попятиться и переступить ногами. Пытаясь удержаться на ногах, он успел схватить Теплякова, на этот раз за куртку. Но сто сорок килограммов собственного живого веса, выведенные из равновесия, удержать было практически невозможно. Опорная нога Мих-Миха сорвалась с верхней ступеньки, и они оба рухнули вниз, при этом Тепляков в падении успел резким движением с опорой на массивную тушу своего врага оказаться сверху и даже повернуть Мих-Миха на спину.

Удар при падении был настолько силен, что Тепляков ощутил его всем телом. Половину пролета они скользили вниз по ступеням, и голова Мих-Миха билась о каждую из них с отчетливым стуком. Тело его обмякло, руки разжались, и Тепляков успел ухватиться за решетку перил. Он безучастно провожал взглядом тело Мих-Миха, пока оно не сползло на промежуточную площадку и там, неестественно вывернувшись, застыло. Лишь задранная нога его, лишившись туфли, какое-то время шевелилась, как бы ища удобное для себя положение, да так и замерла, упершись в верхнюю часть решетки.

С трудом подтянув ноги, тяжело дыша, Тепляков уселся на ступеньку. Костяшки пальцев обеих рук кровоточили, кожа свисала с них клочьями. Болело все тело. Болели разбитые колени, особенно сильно болели предплечья, раздавленные железными пальцами Мих-Миха, так что руками с трудом удавалось пошевелить. Давало о себе знать раненное и не до конца зажитое ребро.

Тепляков сидел и некоторое время тупо смотрел на лежащую внизу неподвижную тушу, которую обязан был охранять и защищать, не щадя живота своего, на разбитый окровавленный затылок и сорванный с макушки головы скальп, на вывернутую руку и странно задранную толстую ногу, на кровавый след, протянувшийся по лестничному маршу с того места, где голова столкнулась со ступенькой.

Усталость и апатия окутали тело Теплякова. Он закрыл глаза. В голове не умолкал настойчивый звон, и ни единая мысль не тревожила его сознание.

Глава 24

Наверху хлопнула дверь. Вслед за этим раздался звонкий мальчишеский голос:

— Ой, деда, гля, тут тако-о-еее!

Тепляков попробовал встать, но на его попытку тело откликнулось острой болью сразу в нескольких местах. Он застонал и посмотрел на изуродованную кисть левой руки. Видимо, когда они упали, он на костяшках пальцев, вцепившихся в куртку Мих-Миха, проехал по бетонным ступенькам, содрав с них кожу, даже не почувствовав этого.

Наверху забубнил мужской голос.

— Ну и что там такое?

— А во-он, гля! — ответил ему мальчишка.

Зашаркали, приближаясь, шаги. Затем послышался возглас:

— Мать честная! Эй, приятель! Что случилось?