Лестница

— А? Что? — Тепляков открыл глаза и увидел лицо пожилой женщины. И тоже улыбающееся.

— Ваш рейс должен приземлиться минут через десять, — сообщила она. И уточнила: — Ведь вы ждете двести семнадцатый? Не так ли?

— Да-да! Спасибо, — поблагодарил он, вспомнив, что женщина эта стояла рядом, когда он в справочной узнавал о времени прилета самолета со своим шефом.

Михал Михалыча, как ни странно, Тепляков до сих пор не может себе представить живым человеком, со всеми полагающимися человеку особенностями. И это несмотря на то, что видел его фотографию: человек как человек, ничего особенного. Разве что шея короткая и такая широкая, что голова на ней будто бы взята у другого человека. Но добродушное лицо, несмотря на узкий лоб, не вязалось с представлением Теплякова о торговце, который держит в своих руках тысячи и тысячи человеческих жизней. Он представлялся ему как некий символ алчности, что-то вроде статуи, изуродованной болезненной прихотью скульптора, но статуи живой, напичканной электроникой, зато начисто лишенной человеческих чувств. Впрочем Теплякова это ничуть не пугало. В его прошлой жизни командира взвода такими же виделись ему и боевики, безжалостные, падкие до денег, прикрывающиеся трескучими фразами о боге, чести, свободе и своем предназначении.

— А вы так улыбались во сне, что мне жалко было вас будить, — добавила женщина. Спросила: — Приснилось что-нибудь приятное?

— Да-да, приснилось. А вы — учительница?

— А что, заметно? — удивилась женщина.

— Речь у вас очень правильная, почти литературная.

— Надо же. А я и не замечала. Впрочем, вы угадали. Я преподаю в медучилище анатомию человека. — И пояснила: — Детям нельзя преподавать, пользуясь косноязычной речью.

— Совершенно с вами согласен. Моя мама тоже была преподавателем. Правда, она преподавала музыку.

— Не имеет значения, что именно преподавать. Важно, как это делать. А… А почему вы сказали: была?

— Она вместе с папой погибла в авиакатастрофе.

— Я вам сочувствую, молодой человек. Кстати, вы женаты?

— Нет еще.

— Встречаете свою девушку?

— Почему вы так решили?

— По тому, как вы улыбались во сне. И если я не ошибаюсь насчет девушки, то, извините, как же вы — и без цветов?

— Вы ошиблись. Я встречаю своего шефа. И он — не женщина.

— А-ааа, вот как. Ну, тогда совсем другое дело. Я имела в виду…

Но тут радио сообщило, что борт номер двести семнадцать приземлился, встречающих просят пройти в зал номер четыре.

— Вы тоже встречаете этот борт? — спросил Тепляков, когда они стояли на движущейся лестнице эскалатора.

— Да, тоже. Я встречаю сына. Он спасатель, получил ранение в Сомали. Они доставляли туда медикаменты. Какой-то тип ударил его ножом. Лечился в Москве, долечиваться отпустили домой.

Михал Михалыча Тепляков узнал сразу: он походил и не походил на свою фотографию, вместившую в себя лишь голову и часть шеи. Это был здоровяк под метр девяносто, с мощной короткой шеей и маленькой круглой головой на широченных плечах. Все в нем было несоразмерным. Когда-то он занимался тяжелой атлетикой, был даже призером России, но, как часто это случается с бывшими спортсменами, раздался во все стороны и теперь походил на обрубок мощного ствола с немногими ветками.

Тепляков наблюдал за ним через стекло, отделяющее зал выдачи багажа от встречающих. Он видел, как Михал Михалыч звонит по мобильнику, топчась на одном месте, а потом вглядывается — тоже через стекло — в разношерстную толпу, пытаясь отыскать в ней своего телохранителя. Но Тепляков держался несколько в стороне от всех, щупая глазами мужчин и женщин, которые должны вести себя несколько не так, как обычно ведут себя встречающие близких им людей. Человека три-четыре, тоже держащиеся в стороне и тоже внимательно изучающие толпу, привлекли его внимание. Возможно, кто-то из них был детективом, кто-то оперативником, кто-то из охраны аэропорта, или такие же, как и он сам, ожидающие своего шефа. Теракт, случившийся в Московском аэропорту Домодедово, заставил усилить режим охраны в других аэропортах, но, как часто это бывает, напряжение постепенно спадает, и все продолжает течь как и прежде, до следующего ЧП.

Опыта у Теплякова почти никакого, инструкции и наставления по выявлению опасности для своего подопечного перепутались в его голове, и он мучительно искал в каждом из примеченных им людей возможного покусителя на жизнь Михал Михалыча, ожидающего свой багаж.

Тепляков видел, как женщина, разбудившая его, встретилась со своим сыном, как она плакала, уткнувшись в плечо рослого парня, а он, гладя ее волосы, что-то говорил ей, и она, соглашаясь, лишь встряхивала головой.