Лестница

В кабинет — после предупреждения Ольги Петровны — вошел человек лет пятидесяти, плотный, несколько полноватый, с седым ежиком волос на круглой голове, с толстым угреватым носом и маленькими серыми глазками, выглядывающими из-под нависших лохматых бровей.

— Добрый день, Лидия Максимовна, — произнес он, даже не взглянув на Теплякова.

После представления мужчин друг другу Коврова попросила Пучкова показать офис. Пучков смерил Теплякова неприязненным взглядом, переспросил:

— Все показывать?

— Все, что заинтересует Юрия Николаевича, — ответила она ледяным тоном. — И надеюсь, между вами не возникнет никакого соперничества. У каждого из вас свои обязанности, но в известных случаях они могут потребовать от вас взаимодействия. Имейте это в виду. А пока можете быть свободны.

Тепляков покинул кабинет вслед за Пучковым. Они спустились на первый этаж, прошли немного по коридору, вошли в комнату с табличкой на двери: «Начальник охраны».

— Присаживайся, — показал Пучков на стул возле стола, сам сел по другую сторону, сложил руки на столе, велел: — Рассказывай.

— О чем? — спросил Тепляков.

— Обо всем. Кто ты? Откуда? Как попал в нашу контору?

— А может, начнем с вас? Вы все-таки хозяин в этой конуре, вам и карты в руки. Опять же — законы вежливости и гостеприимства.

— Я не картежник. И особой вежливостью не отличаюсь. И учти: на побегушках у тебя быть не собираюсь. Так я тебя слушаю.

Тепляков смотрел на старика с сочувствием, не зная, смеяться ему или послать этого служаку к такой бабушке. И он заговорил, тщательно подбирая слова:

— Я не претендую на ваше место, Павел Сергеевич. Если именно это вас беспокоит. Это — во-первых. Я не люблю, когда на меня давят. Тем более таким тоном. Это — во-вторых. Мадам верно сказала: не исключено, что нам в известных случаях придется действовать сообща. И тогда ваши знания и опыт могут сыграть решающую роль. Это — в-третьих. Что касается ваших закоулков, так вы можете перепоручить эту миссию одному из ваших подчиненных. Лично мне все равно, кто будет моим экскурсоводом.

Пучков выдвинул ящик стола, достал из него пачку сигарет, толкнул ее в сторону Теплякова.

— Закуривай!

— Спасибо, бросил.

Пучков закурил, разогнал дым рукой.

— Тут был уже один, — заговорил он сварливо. — Из вашей же конторы. Порядочная, между прочим, сволочь. Выгнали. Теперь взяли тебя. Посмотрим, что ты за птица. А показать… что ж, показать можно, — примирительным тоном закончил он.

К концу «экскурсии» по зданию Пучков окончательно подобрел.

— С шефом ты знаком? Или так — как бомбу в конверте?

— Почему бомбу?

— Любимая его поговорка. Выдумал, вот и мусолит ее к месту и не к месту.

— А что — тяжелый человек?

— Это еще мягко сказано, — произнес со значением Павел Сергеевич, будто обнюхав и облизав взглядом лицо Теплякова. — Впрочем, сам увидишь. В субботу он возвращается.

Глава 14

Над землею, покрытой снегом, плыли низкие серые облака с редкими, едва различимыми просветами между ними. Иногда облака опускались до самой земли, и тогда с дальнего конца взлетно-посадочной полосы надвигалась серая стена, погребая под собой и красные огни вдоль нее, и черную кромку леса, и стоящие в стороне пассажирские самолеты. Стена надвигалась беззвучно и неумолимо. И вот уже первые снежинки-разведчицы плавно закружились за стеклами терминала, точно заглядывая внутрь, а вслед за ними небо обвалилось густыми хлопьями снега. За стеклами терминала резко потемнело, а в зале ожидания, наоборот, стало как будто светлее.

Тепляков вздохнул, глянул на часы: четверть шестого. Четвертый час он ждет самолета, на котором должен прилететь из Москвы Михал Михалыч.

По радио передали: самолет сел на аэродром соседнего города, что в трехстах километрах отсюда, и, как только позволит погода, так не пройдет и часа, как приземлится в нашем аэропорту.

Но пока не видно, чтобы погода менялась к лучшему.

Тепляков набрал номер телефона Машеньки, и тут же услыхал ее взволнованный голос.

— Юра! А я жду-жду а ты все не звонишь и не звонишь!

— Радость моя! Я сижу в аэропорту и жду своего шефа. Но погода, сама видишь какая, и сколько мне еще ждать, не знает и сам господь бог. А о метеорологах и говорить нечего.

— Но ты все-таки после работы зайди к нам обязательно! — велела Машенька. — Мама приготовила пельмени — пальчики оближешь.

— Я постараюсь, мой ангел! Но совершенно не знаю, когда освобожусь.

— Когда освободишься, тогда и приходи. Я буду ждать.

— Но не ночью же. К тому же, я уже тут два раза пил кофе с булочками. Правда, место для пельменей еще имеется. Извини, больше не могу говорить: звонят.

Убрав один мобильник в карман, он достал другой: звонила Лидия Максимовна, интересовалась, когда будет самолет. Выслушав ответ Теплякова, велела ждать. Что ж, ждать так ждать. Как говорится, солдат спит, служба идет. А спать и ждать — одно и то же. И он, откинув кресло, вытянул ноги и закрыл глаза. И, как всегда, увидел улыбающееся лицо Машеньки.

— Молодой человек, — произнес над ним женский голос, и чья-то рука дотронулась до его плеча.