Лестница

Глава 15

В квартире Яловичевых все давно спали, и лишь Машенька ворочалась с боку на бок. В ее головке возникали всякие ужасные картины, какими набиты под завязку многие телепередачи. То она представляла себе, как ее Юрочка, сидя за рулем машины, врезается лоб в лоб в другую машину, которая на огромной скорости выскочила на встречную полосу. Обе машины крутятся на дороге, сталкиваясь то с грузовиком, то с автобусом, то с легковушками. Вот все встало, слышны вопли аварийных сигналов, и она видит своего Юрочку, уткнувшегося окровавленной головой в рулевое колесо, — и сердце Машеньки бьется так часто, словно она долго-долго бежала вверх по лестнице, а по щекам текут слезы.

То ей вдруг представится, что на таинственного Юрочкиного подопечного напали вооруженные бандиты, и Юрочка — он ведь такой честный и самоотверженный! — закрывает того своим телом, при этом у него нет ни бронежилета, ни пистолета, и все это случилось так неожиданно, что… что… — и сердце Машеньки замирает и проваливается в бездну от ужаса.

Наконец она не выдерживает, накидывает на себя коротенький ситцевый халатик, берет с тумбочки свой «накрученный» мобильник, подаренный ей опять же Юрочкой, сует в темноте ноги в шлепанцы и идет на кухню. Осторожно прикрыв за собой дверь, она нажимает на слово «Юра» и ждет, затаив дыхание.

— Машенька! Что случилось? — звучит его голос, и она видит улыбающееся лицо своего Юрочки, живого и невредимого, но все еще хлюпает носом, не в силах вымолвить ни слова. — Господи! Да что случилось-то? — И дорогое, любимое ею лицо на экране перестает улыбаться и с тревогой смотрит на нее испуганными глазами.

— Н-ничего, — с трудом выговаривает она, вытирая кулаком слезы, и улыбка постепенно расцветает на ее лице. — Время уже вон сколько, а ты не идешь и не звонишь. И я подумала… мне показалось.

— Машенька! Радость моя! Ну разве так можно? Видишь, я еду в трамвае. Жив, здоров, только что отвез шефа домой. Я же не виноват, что самолет опоздал на целых шесть часов. Если ты каждый раз будешь выдумывать разные ужастики, то… то ты быстро состаришься. Да-да-да! За границей ученые провели исследования и доказали, что некоторые мнительные женщины через несколько лет замужества за летчиками, полицейскими, ну и там еще за кем-то, стареют на десять лет. Я совсем не хочу, чтобы ты к восемнадцати годам выглядела на тридцать.

— Я больше не буду, — продолжает Машенька хлюпать носом, но уже больше от радости, что все страхи остались позади. — Я тебя очень хочу видеть. Ну, пожалуйста, Юрочка. Хоть на минуточку. Я сейчас оденусь и выйду. Хорошо?

— И даже не думай, ангел мой! — воскликнул Тепляков в испуге, представив, что пока он доедет и добежит, а Машенька одна на улице, темные окна домов, хруст снега под чужими ногами. Бррр! — Я сейчас приеду, поднимусь на ваш этаж, и ты убедишься, что я жив и здоров. Ради бога! Не выходи из квартиры!

— Хорошо, не выйду, — улыбается Машенька счастливой улыбкой. — Я уже и так вижу, что ты жив и здоров. Но я хотя бы дотронусь до тебя. Хотя бы одним пальчиком.

— Договорились, — легко соглашается Тепляков, и все лицо его расползается в улыбке. — И еще: я не стану к вам звонить, а чуть-чуть поскребу по двери. Ладно? А то, чего доброго, всех на ноги подниму. Все. Минут через двадцать я буду на месте.

И лицо Теплякова пропадает с экрана.

Машенька вздохнула и повернулась. И увидела маму, которая стояла в дверях и явно слышала ее разговор с Юрой.

— Ма! Ты чего не спишь?

— Ты с Юрой разговаривала?

— Да. Ты меня осуждаешь?

— Нет, доченька, не осуждаю. Но… но ты же не жена ему. И тебе всего-навсего шестнадцать лет. Нельзя же так… так вот — назойливо.

— Ма-а-ама! — воскликнула Машенька в отчаянии громким шепотом. — Мамуленька! Родная моя! Но чем же я виновата, если люблю его так, что… больше жизни? И он меня тоже, — закончила Машенька жалобным голосом. Затем подошла к маме, обняла ее и заплакала.

— Ну вот, здравствуйте! — проворчала Татьяна Андреевна, гладя рукой Машенькину головку, и глаза ее, в лучиках преждевременных морщинок, заблестели непролитыми слезами. — Плакать-то зачем? Сейчас Юра придет, а ты вся зареванная. Он небось устал. Тоже ведь ему не сладко.

— Я сейчас, — отстранилась Машенька и юркнула в ванную комнату.

Зашумела вода, стало слышно, как Машенька там плещется и сморкается, приводя себя в порядок.

— Теперь лучше? — спросила она, выходя из ванной. Лицо ее лучится неподдельной радостью и ничем не напоминает о пережитых страхах.

— Сойдет, — улыбнулась Татьяна Андреевна, успев насухо вытереть свои глаза. — Иди, встречай. Господи, хотя бы переоделась! — спохватилась она. — Все-таки чужой человек. Мужчина.

— Ну и что? И так сойду! — беспечно и весело, но тем же полушепотом возразила Машенька. — Иди, иди! Слышишь? Уже скребется. Приглашай в гости, а я пока чай приготовлю.

Машенька открыла дверь и, едва Тепляков переступил порог, повисла у него на шее, целуя его холодное с мороза лицо.