Лестница

— Нет, подожди, — заговорил Тепляков. — Я должен тебе сказать. Да. Я уже говорил тебе, но только сейчас понял, какая на мне лежит ответственность за наше с тобой будущее.

Машенька улыбнулась, но как-то грустно — и это тоже было впервые.

— У меня завтра в десять встреча с человеком, которого мне придется охранять. Я не знаю, кто он. Более того, я не знаю своего будущего. Нет, ты послушай меня! — воскликнул Тепляков, предупреждая желание Машеньки возразить. — Пожалуйста. Я не хочу, если со мной что-то случится.

— Нет! — вскрикнула Машенька, прижавшись к нему всем телом. — Нет, нет и нет! И слышать не хочу! А если даже и случится что-то такое, я всегда, всю жизнь буду с тобой! Только с тобой! Всю-всю мою жизнь!

— Я верю тебе, мой ангел. И не хочу тебя пугать. Прости меня. Но тебе только шестнадцать. Тебе надо закончить школу, потом. — Он взял в ладони ее лицо, отстранил, мучительно наморщил лоб и спросил, заглядывая Машеньке в глаза: — Может, нам на какое-то время расстаться?

— Нет! — снова вскрикнула она, как вскрикивает раненая птица, и с таким отчаянием, что Тепляков пожалел о сказанном. — Я не хочу быть Наташей Ростовой! Я не хочу, не хочу ждать! Ведь это же целых два года! Не хочу, не хочу, не хочу! Я хочу быть всегда с тобой. Каждый день! Иначе я умру. Ведь вот же, на Украине, там можно выходить замуж в шестнадцать лет. Поедем туда и поженимся. Или ты меня уже не любишь?

— Ну что ты, ангел мой! Да я тебя люблю еще больше! С каждой минутой все больше и больше! Только поэтому я и хочу как-то защитить тебя от всяких случайностей.

— Юра! Ну ты такой взрослый, а до сих пор не понимаешь, что если я тебя люблю, значит… значит, что будет с тобой, то будет и со мной. Ведь ты не разлюбишь меня? Нет?

— Ну конечно! О чем ты спрашиваешь?

— Во-от! — засмеялась Машенька таким знакомым радостным смехом. — И я тебя никогда не разлюблю, глупенький мой. И у нас с тобой будет трое детишек. Два мальчика и одна девочка. А школу я закончу. Ты не думай. — И, соскользнув с его колен, потянула за руку. — А сейчас пойдем пить чай. Я ужасно как проголодалась!

Глава 13

В понедельник с утра Тепляков, в своем единственном и не самом модном костюме, в ослепительно-белой рубашке и при галстуке, сидел в «предбаннике» перед дверью кабинета директора фирмы «Кристалл» Ильи Константиновича Рассадова и ждал вызова под испытующими взглядами Элен.

— Леночка, ангел ты наш хранитель! Скажи мне, грешному, кто меня ожидает в ближайшем будущем? — спросил он, молитвенно сложив руки.

— Дама-пик и казенный дом, — усмехнулась Элен.

— Свят-свят-свят! — воскликнул Тепляков. — Избавь меня Всевышний от казенного дома, а от дамы-пик я и сам избавлюсь!

— Нет уж, голубчик, не избавишься! На то и дамы-пик, чтобы держать вашего брата в пиковых рукавицах, — продолжала нагонять туману Элен.

— А ударение на слове «пиковых» на каком слоге? — пытался рассеять этот туман Тепляков.

— На первом, естественно.

— О, всемилостивейший аллах! — воздел он вверх руки. — До чего же некоторые дамы любят пользоваться своим положением, чтобы унизить беззащитного мужчину. Я бы таких дам не подпускал к ним и на пушечный выстрел.

— И что бы вы, беззащитные мужчины, делали без этих дам?

— Радовались бы жизни и не забивали свои мозги ненужными проблемами.

— А если мозги отсутствуют?

— Тогда совсем другое дело, госпожа привратница. Тогда таких дам пропускают через мясорубку и заполняют этой массой пустую черепную коробку мужчин.

— Болтун ты, Тепляков, — хохотнула Элен. — И за что тебя девки любят?

— Боже, Леночка! Покажи мне хотя бы одну из них, и я тебя расцелую!

— Нужны мне твои поцелуи.

Между тем Тепляков догадывался, кто его ждет: он пришел на полчаса раньше назначенного срока, устроился под грибком, оставшимся от прежних хозяев детсада, и видел, как к воротам за пять минут до десяти подкатил черный лимузин, как из него выбралась женщина в шубке из серебристого песца, с чернобуркой вместо воротника. Самое интересное, что она выбралась с левой — водительской — стороны, огляделась и, не заметив ничего подозрительного, проследовала к калитке, которая отворилась при ее приближении: женщину, судя по всему, ждали. И вот уже двадцать минут она в кабинете Рассадова, а о чем они там говорят, известно разве что одному из множества божеств, которым поклоняется многомиллиардное население планеты.

От скуки и от нечего делать Тепляков собрался было продолжить свою болтовню и что-нибудь выведать у Элен, но тут щелкнуло в динамике, и голос Рассадова, странно благодушный, если не сказать — разнеженный, будто человек только что из бани, произнес, растягивая гласные:

— Тепляко-ов зде-есь?

— Ждет, — коротко ответила Элен, презрительно дернув губами.

— Пригласи-и.

Тепляков поднялся, сочувственно скривив лицо: про отношения женатого шефа со своей секретаршей ходили среди курсантов всякие слухи. Элен глянула на Теплякова, в ответ тоже состроив физиономию, которую надо было понимать так, что, мол, ничего не поделаешь: все мужики сволочи, и пожелала:

— Ни пуха!