Леопард

Глаза за стеклами очков стали влажными, но это было не отчаяние. А смирение. Харри видел это и раньше. Облегчение оттого, что тебя разоблачили. И наконец-то появившаяся возможность рассказать все как есть.

– Вероятно, – сказал Харри. – Хотя официально все это раскусил не я. А человек, который сидит вон в той машине. Потому что это он будет вас арестовывать.

Сигурд снял очки и вытер выступившие от смеха слезы.

– То есть вы лгали, когда сказали, что я вам нужен, чтобы проконсультироваться насчет кетаномина?

– Да, но я не лгал, когда говорил, что вы войдете в криминальную историю Норвегии.

Харри кивнул Бьёрну, тот мигнул фарами.

Из «чероки» вышел мужчина.

– Ваш старый знакомый, – сказал Харри. – Во всяком случае, вы знали его дочь.

Мужчина приближался к ним, он был немного кривоног и машинально поддергивал брюки. Как свойственно старым полицейским.

– Напоследок только один вопрос, – сказал Харри. – Снеговик сказал мне, что убийца прокрался в мою жизнь незаметно, возможно, когда я был слаб или болен. Как вы это сделали?

Сигурд надел очки:

– Все пациенты, которые к нам поступают, должны указать кого-то из своих ближайших родственников. Видимо, ваш отец назвал вас, потому что в столовой одна медсестра сказала, что в ее отделении лежит отец того, кто арестовал Снеговика, – самого Харри Холе. Я счел, что человек с вашей репутацией, конечно, будет подключен к расследованию этого дела. Правда, сам я в это время работал в других отделениях, но я попросил у заведующего отделением разрешения использовать вашего отца в проекте по анестезиологии, потому что он по всем параметрам подходит к целевой группе клинических испытаний. Я рассчитывал через него познакомиться с вами и таким образом быть в курсе дела.

– То есть подобраться поближе. Держать руку на пульсе и вновь утверждаться в своем превосходстве.

– Когда вы наконец появились, я с трудом удержался, чтобы прямо не спросить, как идет расследование. – Сигурд Алтман глубоко вздохнул. – Но мне нельзя было возбуждать подозрение. Надо было терпеть, выжидать, когда мне наконец удастся войти к вам в доверие.

– И вам это удалось.

Сигурд Алтман медленно кивнул:

– Спасибо, мне нравится думать, что я вызываю доверие. Кстати, я называл мою комнату на фабрике «монтажной». И когда вы туда вломились, пришел в бешенство. Это же мой дом! Я был в такой ярости, что чуть не отключил вашего отца от аппарата искусственного дыхания, Харри. Но не отключил. Я просто хочу, чтобы вы об этом знали.

Харри не ответил.

– У меня только один вопрос, – сказал Сигурд. – Откуда вы узнали про ту заброшенную хижину?

Харри пожал плечами:

– Совершенно случайно. Нам с коллегой пришлось туда войти. Было ощущение, что там только что были люди. И еще к печке прилипли, как мне показалось, кусочки мяса. Я не сразу связал это с рукой, которая торчала из-под снегохода. Она выглядела как сгоревшая на гриле сосиска. Один из подчиненных тамошнего ленсмана съездил в хижину, отскреб все кусочки и отправил их на анализ ДНК. Мы получим ответ через несколько дней. Тони хранил там личные вещи. Например, я нашел в ящике семейную фотографию. Тони на ней еще мальчишка. Вы недостаточно хорошо уничтожили следы, Сигурд.

Полицейский остановился у опущенного Бьёрном окна, наклонился, но смотрел не на Бьёрна, а на Сигурда Алтмана.

– Привет, Уле, – сказал ленсман Скай. – Я арестую тебя по обвинению в убийстве целой кучи людей, мне сейчас следовало бы зачитать их имена, но мы сделаем это потом. Прежде чем я обойду машину и открою дверь, положи обе руки повыше на приборную доску, чтобы я их видел. Я надену на тебя наручники, и ты отправишься со мной в прекрасную, только что убранную камеру. Моя жена приготовила котлеты с тушеной капустой, говорит, ты их раньше любил. Ясно, Уле?

Часть седьмая

Глава 75 Распад

– Какого черта, что это значит?

Было семь часов, здание Крипоса постепенно просыпалось, а на пороге кабинета Харри стоял разъяренный Микаэль Бельман с кейсом в одной руке и «Афтенпостен» в другой.

– Если ты имеешь в виду «Афтенпостен»…

– Да, я имею в виду вот это! – И Бельман шмякнул «Афтенпостен» прямо на стол перед его носом.

Заголовок занимал полстраницы. «КАВАЛЕР АРЕСТОВАН СЕГОДНЯ НОЧЬЮ». Пресса разнюхала про это прозвище – Кавалер – в тот же день, когда они окрестили его так в зале заседаний «Один». «АРЕСТОВАН СЕГОДНЯ НОЧЬЮ», конечно, не совсем точно сказано, это произошло накануне вечером, но у ленсмана Ская нашлось время направить сообщение для прессы лишь после полуночи и последних выпусков новостей по телевизору, перед самым подписанием в печать утренних газет. Сообщение было кратким, в нем не указывалось ни точное время, ни особые обстоятельства – только то, что в результате активных следственных действий местного отделения полиции Кавалер задержан перед старым зданием клуба в Утре-Энебакке.

– Что это значит? – переспросил Бельман.

– Это значит, что полиция наконец-то упрятала за решетку самого ужасного убийцу в истории Норвегии, – сказал Харри и попытался опустить спинку конторского кресла.