Леопард

Второе – от Гуннара Хагена, он интересовался, почему Харри не ответил ни на один из его звонков, и сообщал, что пресса охотится за ним из-за необоснованного задержания Тони Лейке.

Третье – от Гюнтера, который в очередной раз назвал Харри Клейном и сообщил, что полиция Лейпцига не нашла паспорт Юлианы Верни и потому не может проверить, есть ли там штамп Кигали.

Четвертое сообщение оказалось от Микаэля Бельмана, который просто попросил Харри в два часа явиться в Крипос: он исходит из того, что Сульнес ему все объяснила.

Харри встал. Чувствовал он себя хорошо. Даже лучше, чем хорошо. Возможно, он чувствовал себя потрясающе. Он прислушался к себе. О’кей. Сказать «фантастически» все-таки, наверное, было бы преувеличением.

Он спустился, съел пару хрустящих хлебцев и сначала сделал важный звонок.

– Вы говорите с Сес Холе. – Голос ее звучал так торжественно, что он невольно улыбнулся.

– А вы разговариваете с Харри Холе, – сказал он.

– Харри! – Она произнесла его имя еще два раза.

– Привет, Сестрёныш.

– Папа сказал, ты дома. Ты почему раньше не звонил?

– Я был не готов, Сестрёныш. Сейчас готов. А ты?

– Я всегда готова, Харри. Ты же знаешь.

– Да, правда. Давай пообедаем в городе, а потом съездим к папе. Я тебя приглашаю.

– Да! У тебя такой радостный голос, Харри. Это из-за Ракели? Ты с ней говорил? Я разговаривала с ней вчера. А что это у тебя за звук?

– Это у меня хлебцы посыпались на пол из упаковки. А что она хотела?

– Она спрашивала про папу. Она узнала, что он болен.

– И все?

– Да. Нет. У Олега все хорошо.

Харри сглотнул слюну:

– Здорово. Ну, скоро увидимся.

– Только не забудь. Я так рада, что ты дома, Харри! Мне столько надо тебе рассказать!

Харри положил трубку на кухонный стол и наклонился, чтобы поднять с пола рассыпавшиеся хлебцы, и тут телефон зазвонил снова. С Сестрёнышем такое случалось: стоило ей положить трубку, как она тут же вспоминала, что забыла сказать что-то важное. Он выпрямился.

– Что такое?

Глубокий кашель. Потом голос, мужчина представился Абелем. Имя показалось знакомым, и Харри автоматически принялся копаться в памяти. Там в строгом хронологическом порядке хранились папки с прошлыми делами. Он помнил все: имена, лица, номера домов, даты, звук голоса, цвет и модель автомобиля. Хотя мог вдруг забыть, как зовут соседей, с которыми три года живет в одном подъезде, или когда день рождения у Олега. Это называется профессиональной памятью следователя.

Харри слушал не перебивая.

– Я понимаю, – сказал он наконец. – Спасибо, что позвонили.

Он отсоединился и набрал новый номер.

– Крипос, – ответил усталый голос на коммутаторе. – Вы звоните Микаэлю Бельману.

– Да. Холе из убойного отдела. А где Бельман?

Голос сообщил, где находится комиссар.

– Логично, – сказал Харри.

– Что? – зевнула девица на коммутаторе.

– Ведь он этим и занимается, правда?

«Шёйенский скалодром» – вот что гласила надпись на стеклянной двери, выходившей прямо на парковку. Он открыл дверь и вошел внутрь. Спускаясь по лестнице, остановился, чтобы пропустить стайку радостных школьников, направлявшихся к выходу. Сбросил ботинки, оставил их внизу у лестницы. В просторном зале полдюжины человек находились на разных уровнях десятиметровых скальных стендов. И хотя это были просто стены, они напоминали горные склоны из папье-маше в фильмах про Тарзана, которые Харри с Эйстейном в детстве смотрели в кинотеатре «Симра». С той разницей, что из этих торчали красочные зацепы и крюки с узлами и карабинами. От синих матов, по которым шел Харри, тянуло мылом и потными ногами. Он остановился рядом с кривоногим коренастым мужиком, сосредоточенно следившим за выступом у себя над головой. От его альпинистской обвязки тянулась веревка к человеку, висевшему на руке в восьми метрах над ними. Человек раскачался, поднял ногу, завел пятку за розовый грушевидный зацеп, другой ногой встал на маленький выступ и, подтянув веревку, элегантным, плавным движением намотал ее на якорь.

– Got you![116] – крикнул он и, качнувшись на веревке, уперся ногами в стену.

– Хват пяткой, – прокомментировал Харри. – Любит твой шеф выделываться, а?

Юсси Колкка не ответил и даже не удостоил Харри взглядом, только потянул за рычаг спускового устройства.

– В офисе сказали, что ты здесь, – сообщил Харри скалолазу, скользнувшему по веревке вниз.

– Я тут занимаюсь каждую неделю по графику, – пояснил Бельман. – Возможность тренироваться в рабочее время – одно из преимуществ полицейской службы. А ты, Харри? Выглядишь накаченным. Приличная мышечная масса. То, что надо для скалолазания.

– Амбиций только маловато, – посетовал Харри.

Широко расставив ноги, Бельман приземлился и слегка потянул за веревку, чтобы ослабить узел-восьмерку.

– Не понял.

– Не вижу смысла в том, чтобы карабкаться так высоко. Предпочитаю боулдеринг где-нибудь на горках. Иногда хожу по холмам.

– Боулдеринг, – фыркнул Бельман, расстегнул обвязку и снял ее. – А ты знаешь, что гораздо больнее падать без веревки с двухметровой высоты, чем с веревкой с тридцати?

– Да, – криво улыбнулся Харри. – Это я знаю.