Леонард Коэн. Жизнь

Его отношения с Анджани были выстроены похожим образом: они были парой, но ещё они были, по выражению Леонарда, «невозможными одиночками» и не жили вместе. «Мне нравится просыпаться одному, — говорил Леонард, — и ей тоже нравится быть одной» [6]. От него до дома Анджани легко можно было дойти пешком. Леанна, работавшая с ним много лет, не могла не заметить, что он выглядит как никогда счастливым и спокойным. «Думаю, он нашёл своё домашнее счастье. А может быть, дело было в том, что мы работали у него дома: мы не сидели в безличной комнате и не заказывали еду — мы сидели у него на кухне, и он готовил сам. Это была интимная обстановка, и, мне

кажется, это слышно в его пении». У них не было дедлайна, не тикали студийные часы. Леонард и Шэрон могли сколько угодно раз обмениваться черновыми версиями песни, прежде чем решали, что она готова, и принимались за следующую. Иногда они устраивали перерывы на три, на четыре недели, и Леонард в это время писал или переделывал тексты.

Во время этих перерывов Леанна исследовала записи, сделанные в 1979 году, на концертах тура в поддержку альбома Recent Songs. Генри Льюи, продюсер этого альбома, записал все концерты в Великобритании. Эти плёнки двадцать лет пылились в архиве, но Леонард о них не забыл, и ему было интересно узнать, заслуживают ли они новой жизни. В феврале 2000 года двенадцать песен из этих записей были выпущены в виде концертного альбома под названием Field Commander Cohen. На первом диске, выпущенном Леонардом в новом тысячелетии, его песни звучат в превосходном, отточенном исполнении музыкантов из джаз-рок-группы Passenger, а также Раффи Акопяна и Джона Билезикджяна (уд и скрипка), и Дженнифер Уорнс и Шэрон Робинсон (бэк-вокал): последняя была тогда новым лицом в музыке Леонарда, а теперь она стала его соавтором.

Во время одного особенно длинного перерыва Леонард снова съездил в Мумбаи. Поселившись, как обычно, в отеле «Кемпс-Корнер», он вернулся к прежнему режиму: каждый день он шёл на сатсанг по улице Уорден-роуд, и ветер с Аравийского моря ерошил его волосы, а потом плавал в клубе «Брич-Кэнди». Город был пёстрым и шумным, но ничто не могло нарушить душевный покой Леонарда. Ему явно было так хорошо в Мумбаи, что Лорка, которой было интересно, чем это место его приманивает, тоже прилетела туда и провела с отцом пару недель. Леонард посоветовал ей изучить местные барахолки, и она купила там кое-чего для своего антикварного магазина в Лос-Анджелесе.

Тем временем в Канаде каким-то чудом продолжали находить всё новые и новые способы чествовать Леонарда; в мае 2000 года Стивен Скоби организовал в Монреале вечер под названием «Своего рода рекорд: Стихотворения в честь Леонарда Коэна». Леонард, следуя своей негласной политике, отклонил приглашение. В одной монреальской газете напечатали карикатуру, на которой одетая как хиппи немолодая женщина одиноко сидит на скамеечке в парке с акустической гитарой, а полицейский говорит ей: «Послушайте, женщина, все уже ушли домой. Леонард Коэн не приедет». Правда, вскоре Леонард всё же съездил в Монреаль, но по личному делу — навестить смертельно больного Пьера Трюдо. В сентябре Леонард по просьбе детей Трюдо приехал на его похороны и был одним из тех, кто нёс гроб.

Оказавшись в родном городе, Леонард воспользовался случаем, чтобы зайти в дом престарелых к Ирвингу Лейтону. Восьмидесятивосьмилетний поэт, страдавший от болезни Альцгеймера, уставился на гостя непонимающим, озадаченным взглядом. Леонард назвал своё имя. «Какой ещё Леонард?» — спросил Ирвинг. У Леонарда вытянулось лицо, а Лейтон разразился хохотом. Он прекрасно его узнал. Как только сиделка покинула комнату, они — в нарушение правил — покурили. Леонард сам зажёг трубку своего старого друга, потому что огромные, как у боксёра, руки Лейтона слишком сильно дрожали.

Сентябрь 2001 года. Сезон муссонов в Мумбаи ещё не прошёл, но дожди стали менее обильными. Закончив новый альбом, Леонард вернулся в Индию, к Рамешу. Однажды в отеле служащий за стойкой в лобби принёс ему свои искренние соболезнования. Так Леонард узнал о нью-йоркских терактах 11 сентября. Вскоре зазвонил телефон: журналист из New York Observer интересовался его реакцией на произошедшее — в конце концов, Леонард уже предрекал конец света на своём последнем альбоме, The Future. Леонард не хотел делать никаких заявлений: «В иудейской традиции не рекомендуется пытаться утешать безутешных, пока они охвачены горем». Но журналист настаивал, и он поделился с ним одним из уроков индуизма: «Мы неспособны постичь закономерность событий и проявление мира, который создаём не только мы» [7].