Ленин. 1917-3

Разумеется, при досмотре вещей Льва Давидовича ничего похожего найдено не было (иначе бы британцы не преминули отразить это в протоколе), но десять тысяч долларов самым загадочным образом никуда не исчезли и продолжали регулярно появляться на строках газет и даже в некоторых официальных документах британского правительства. Они ещё не раз подпортят Троцкому жизнь.

Супруга Наталья Седова с детьми была оставлена властями в Галифаксе, в квартире семьи переводчика и полицейского инспектора русского происхождения Давида Горовица. В дальнейшем их предполагалось депортировать обратно в США.

Лев Давидович был всем происходящим крайне недоволен, считая, что квартира, в которую поселили его семью, принадлежит англо-русскому полицейскому агенту. Через несколько дней власти перевели Седову в местный дешёвый отель с обязательством ежедневной регистрации в полиции.

Троцкого вместе с остальными революционерами отвезли в лагерь для военнопленных, располагавшийся в близлежащем небольшом городке Амхерст, в здании бывшего завода. Это был крупнейший из 24 лагерей, существовавших тогда в Канаде – в нём содержались более 800 человек, преимущественно немецкие матросы с подводных лодок.

4 апреля 1917 года.

Ленин по прибытии в Россию не собирался терять время даром. Уже на следующий день после приезда он стоял на трибуне на собрании большевиков – участников проходящего тогда в Петрограде Всероссийского совещания рабочих и солдатских депутатов.

Ленин оглядел зал. Множество взглядов было устремлено на него. В них читалось неослабное внимание – что же скажет этот невысокий лысый человек с рыжеватой бородкой, известный фактически всем революционерам России.

Ленин внутренне усмехнулся, сохраняя внешнюю серьёзность и даже некую сосредоточенность.

– Они смотрят на меня сейчас, как на оракула, готовые впитать всё, что я скажу. Пожинаем плоды многолетней пропагандистской работы. Ну что же, будем ковать железо, пока горячо. Сейчас эти ослы из ЦК, игнорировавшие мои телеграммы, получат на орехи, – проносились в голове мысли.

Он вздохнул и, как будто бросаясь в холодную воду, горячо заговорил.

Речь Ленина с самого начала захватила слушателей. Вопросы, казавшиеся до этого, сложными и неоднозначными, вдруг представились простыми и понятными. Стало ясно, что нужно делать в первую очередь, в каком направлении двигаться.

– Никакой поддержки Временному Правительству! – неслось с трибуны, – Это правительство – империалистическое! В России не должно быть правительства империалистического, иначе мир недостижим. Беспощадная борьба с прихвостнями Временного Правительства – псевдо-революционными оборонцами! Они пытаются нас убедить, что верность союзническим обязательствам – наш прямой долг. Мы не давали никаких союзнических обязательств! Пусть министры-капиталисты сами и воюют!

Ленин перевёл дыхание, отпил воды из стакана.

– Надо понять, что при нынешнем правительстве мир невозможен. Для достижения мира мы должны взять власть в свои руки. Как? Существующая парламентская республика должна стать республикой Советов! А нам, большевикам, надо завоевать большинство в Советах. Для этого необходимо постоянно и неустанно разоблачать мелкобуржуазные оппортунистические партии меньшевиков и эсеров! Существующая Программа нашей партии перестала отвечать надобностям текущего момента и должна быть радикально изменена! Сама же партия должна быть переименована в Коммунистическую!

Слушателям казалось, что логика, звучащая в словах стоящего на трибуне человека, властно проникает в их умы и овладевает ими. Этой логике невозможно было сопротивляться.

Тезисы ленинской речи были напечатаны. Впоследствии они получили название “Апрельские Тезисы”. В них Ленин, по существу, объявил войну на три фронта:

1. Временному Правительству.

2. Мелкобуржуазным оппортунистическим партиям – меньшевикам и эсерам.

3. ЦК собственной партии, ещё несколько дней назад провозглашавшему лояльность Временному Правительству.

Казалось бы, на этом можно закончить описывать события этого дня 4-го апреля 1917-го года, но не следует забывать о разнице во времени между европейским и американским континентами. В канадском городке Амхерсте за окном кабинета коменданта лагеря для интернированных ветерана англо-бурской войны полковника Морриса было ещё светло.

Сам полковник, сидя за столом, недовольно смотрел на стоящего перед ним Льва Троцкого, который только что закончил довольно бесстрастно излагать свои жалобы и претензии по поводу противозаконного снятия с парохода, а также унизительного досмотра уже здесь, в лагере, с ощупыванием и раздеванием догола в присутствии не менее десятка человек.

На этот длительный спич полковник, цвет лица которого в это послеобеденное время наводил на мысли, что он отнюдь не является трезвенником, ответил по-спартански лаконично.

– Вы опасны для нынешнего русского правительства.

Брови на лице Троцкого поползли вверх, лицо приняло удивлённое выражение. “Ну и аргумент”, – казалось, говорило оно.