Лёха

– А зачем? – не удержался Лёха, почему – то вспомнивший вопли о репрессиях невинных и облыжно обвиненных.

– Как зачем? – удивился Середа.

– Ну, вот так. Смысл-то какой людям нервы трепать?

– Ты даешь! – покрутил головой в изумлении артиллерист: «Да любая разведка обязана просто таким делом воспользоваться и свою агентуру заслать, благо повод есть. И всякой сволочи типа тех же Гогунов много будет. И дезертиров».

– И что, всех вот так вот сразу и расколют?

– Наверное, не всех. Но кто-то и влипнет. Помнишь, была такая баечка про голую Сусанну?

Жанаев покраснел почему-то, а Семёнов с потомком посмотрели недоумевающе. Семёнов – потому как не понял, при чем тут замшелая библейская притча, а Лёха – потому как понятия не имел о чем речь.

Артиллерист выдержал театральную паузу и пояснил тоном экскурсовода:

– Купалась как-то пышечка-Сусанночка телешом. И подступились к ней два старых хрыча, с гнусными, замечу я вам, намерениями. Она им не далась, а заверещала во всю свою мощь. Набежала публика. Хрычи – заслуженные пожилые уважаемые громадяне – заявили, что поймали мерзавку за прелюбодением с чужим мужчиной. За это полагалась неприятная казнь – побивание неверной бабы камнями. И Сусанночку бы забили, как мамонта, но нашелся добрый человек – развел обоих хрычей как детишек малых врозь друг от друга. Отвел одного в сторону и при свидетелях опросил – дескать, где Сусанночка того-сь, блудила то есть. Старый хрыч заявил, что под дубом. При свидетелях. А второй – опрашиваемый отдельно – показал, что под кедром. В итоге пердунам бошки снесли за навет. Вот чтоб нам такого не досталось – надо с пленом детали обговорить. Потому, что кроме нас и агентура вражья попрет и дезертиры и всякая погань.

– Ну и что ты предлагаешь, договориться под каким деревом мы с тобой встренулись? – спросил практичный Семёнов.

– Вроде того.

– А твои товарищи, которые с тобой в плен попали? – уточнил боец.

– Сомневаюсь, что они живы остались. Задали они лататы в первый же день.

– Утекли?

– Не знаю. Только там, куда они побежали пулемет заработал. Дал длинную очередь, а потом три коротких. И все. То ли не попал, то ли срезал и добил. Но повторю – у немцев мы нигде не записаны. А неприятностей хапнем, если признаемся. Я б рискнул.

– Ну, не знаю – протянул Семёнов.

– Ладно, до фронта еще далеко, обмозгуем. Что дальше будем делать? За пулеметами отправимся?

– Какими пулеметами? – удивился Лёха.

– А ты вчера прослушал. Когда Гогуны с фронта тикали, зарыли пару станкачей в приметном месте. Правда далековато отсюда.

– С дуба свалился, товарищ канонир! Это ж обратно, да еще сколько! И что ты с максимами этими делать будешь? В нем каждом четыре пуда считай. Почти как твоя пушка! – удивился Семёнов.

Лёха спохватился, почему-то вспомнив несколько фильмов, где авантюристы разного возраста и пола старательно по старинной карте искали всякие сокровища. Ну, по военному времени пулемет – действительно ценность, то-то Семёнов так французской железяке обрадовался.

– Да это я так, спросту. Вытанцовывается следующее – прямо пойдешь… – каким-то пафосно-былинным слогом начал артиллерист

– Коня потеряешь, влево – женатым быти, а вправо – жизни решиться. Сказки сказывать начал? – немного нервно вклинился дояр.

– Неа. Прямо у нас – райцентр будет. Туда переться опасно. Рассадник культуры, потому что. Вот и надо думать – с какой стороны обходить. Хотя, да, похоже на сказки. Правее забирать – там лесов мало, опасно, лысых мест много. Левее – болота будут, тоже тот еще сахар.

– Кому как, а мне болота что-то симпатичнее. Значит так. Идем сколько можно к райцентру. Как только увидим, что густо народу стало и немцев много – забираем левее.

– А зачем к райцентру? Там же опасно – не понял Лёха.

– По дороге мы пройдем за пару часов больше, чем блукая по лесу. В лесу – хорошо отсиживаться и прятаться. Идти лучше по дороге. Ну все, двинули, час-другой у нас еще есть, потом в лесу дневку устроим, вечером опять проскочим, сколько сможем.

Собираться было недолго, вещичек оказалось совсем немного, обнищали. Семёнов все время тихо подгонял, нервничал. Выкатились на пустой проселок, скорым шагом двинули по нему. Некоторое время только шаги и пыхтение были слышны. Потом дояр прислушался, повертел головой и решительно свернул с дороги в кусты. Лёха ничерта не услышал, но спорить не стал. Лес был какой-то неуютный, мусорный, много было сухостоя, придававшего картине какой-то покойницкий колорит. Еще и под ногами зачавкало. Кое-как устроились на относительно сухом взгорбке.

– Сейчас вы все дрыхните, я покараулю – распорядился старшой по группе Семёнов. Вид у него – что странно – был довольный.

– Лучще я посидю – отозвался бурят. И намекающе посмотрел.