Лекарь-возлюбленный

Катарина с трудом вырвалась из его хватки и оттолкнула:

— Боитесь, что монахи не справились? Решили прикончить меня вместо них? 

Он замер, рассматривая ее странным взглядом. Обиделся, что ли? Что вообще происходит? Катарину не оставляло ощущение, что она вошла в ловушку, которая вот-вот должна захлопнуться. 

— Вы — наш единственный лекарь. — Он посмотрел на нее, как на гадкого мерзкого червяка, попавшегося ему на пути. — Как вы могли выйти туда, рискуя собственной жизнью?! 

— Теперь вы вспомнили, что я — лекарь? А когда приставляли меч к моему горлу?

Командующий сжал губы, но Катарина уже не могла остановиться:

— А другие люди вас не волнуют? Напуганные женщины, старики, которые едва передвигаются? Боги, там были дети! 

— Это не я отдал приказ… 

— «Это не вы»? Все, что вы скажете? Не вы? Вот так просто?! 

— Я не могу оспаривать приказы генерала, и то, что он — мой отец, здесь ни при чем. Он должен думать о защите крепости и всех, кто находится в ней. 

— Вы — командующий! Если бы вы впустили людей, генерал ничего бы не смог вам сделать! Посланник ведь не побоялся выступить против него! А вы… спокойно смотрели, как монахи убивают тех, кого вы и ваш отец должны защищать. 

Лицо командующего окаменело. Застыло с выражением молчаливой ярости. 

— Что-то вы слишком осмелели, господин лекарь. Или думаете, что заступничество моей сестры дает вам привилегии? Вы здесь — никто. Я с удовольствием посмотрю на вашу храбрость, когда вы встанете перед моим отцом и попробуете объяснить, как покинули закрытую крепость. 

Катарина пренебрежительно усмехнулась:

— С удовольствием повторю ему то же, что сказал и вам. Вот только… — Чувствуя внезапную смелость, она приблизилась к командующему: — …вряд ли на убийц подействуют мои слова. 

Это уже были не пустые фразы, а обвинения, за которые ее могли призвать к ответу — просто бросить в темницу или запытать до смерти. И даже если найдется смельчак, который заступится за нее, исход будет один. 

Катарина обошла командующего и направилась к воротам. Будь, что будет. В конце концов, она богиня. Должна же ее сила проснуться. В лесу все получилось. Да помогут ей боги, она и перед генералом сможет себя защитить. 

Минэко поспешила за ней, шустро вцепившись в руку Катарины. 

Ладонь командующего легла на плечо, заставляя остановиться:

— Кто она? — Он указал подбородком на Минэко, спрятавшуюся за спиной Катарины. — Что-то я не помню ее среди жителей крепости. 

— Ее нашли в деревне. Она долгие годы пряталась там от черных монахов. 

— Вот как? Вы запросто тащите в крепость какую-то девку? Она уже держится за вашу руку.  А о чувствах моей сестры вы подумали? 

— Причем здесь ваша сестра? Госпожа Минэко нуждается в моей помощи. Я — лекарь, если вы забыли. 

— Но вы еще и мужчина, из-за которого Лу страдает. Скажите, она хоть немного интересна вам? Как бы я к вам ни относился… я поддержу вас перед отцом, если вы искренни в своих чувствах к Лу… 

Катарина перебила его:

— Вы в своем уме, командующий? Там десятки раненых людей. На поле полно мертвых, которых нужно достойно похоронить. А вы спрашиваете меня, что я чувствую к госпоже Лу? Какой же вы… — Она проглотила ругательство и потащила Минэко к воротам, бросив через плечо: — И если вы с генералом не хотите восстания, то оставите ворота открытыми.  

* * *

Удивительно, как демонов принц умудрился завладеть ее мыслями. Катарина не видела его несколько дней, которые стали сущим мучением для нее. Как будто где-то в теле поселилась невидимая хворь, которая точила ее изнутри. Катарина даже несколько раз осмотрела себя, чтобы проверить, не было ли где-то ран, которые она могла не заметить. Но нет, нашлась лишь пара царапин, которые Минэко намазала лечебной мазью. 

Принц не показывался на людях. Спрятавшись у окна, Катарина много раз наблюдала, как к Павильону Бурь приходила Айми, несколько других девушек и даже, обычно равнодушная к другим мужчинам, Сюли.

Но каждый раз их встречал то Дайске, то Ясуо. Они говорили, что господин Ван ранен, и ему требуется покой. Но Катарину почему-то не звали. А сама она не решалась пойти. 

Случись с ним что-то серьезное, они бы пришли за ней. Ведь так? 

С каждым днем на душе становилось все тяжелее. Над крепостью словно нависла туча, которая никак не желала пролиться дождем и освободить всех от напряжения. 

Катарина осмотрела каждого, кто оказался за стенами крепости в тот день, но не обнаружила ни одной щепки в ранах. 

А что если, принц заразился? Нет, не может быть… Тогда бы ее точно позвали. Кому как ни Ясуо с Дайске известно, как важно вовремя извлечь отравленную плоть. Но вдруг скверна успела завладеть его разумом, и алхимик просто тянет время, не решаясь убить принца? 

— Вы ведь снова думаете о нем? — Минэко, ставшая ее помощницей и вызвавшая этим едва ли не войну, с осуждением смотрела на Катарину. 

— Что, я уже и подумать не могу?