Лейтенант милиции Вязов. Книга 2

Старуха пожевала губами и опустила голову.

— А вы обошлись с племянницей нечестно. Не только денег не дали племяннице, но и обругали.

— Самой жить надо, — буркнула старуха.

— И выпить тоже, — подхватил подполковник.

— Ну и что? На свои ведь, не на чьи-нибудь.

— Вот тут-то не все мне понятно. Давайте-ка начнем сначала. Вы говорите, что мужа своего не травили. Зачем же тогда сбежали, прятались?

Старуха подняла голову, заморгала.

— Так ведь страшно было: тут покойник на кладбище, там муж умер. Мало ли что можно подумать?

— Что верно, то верно. Мы и подумали, и начали распутывать узелок. Старик-то знал, кто убил Марию?

Задавая этот вопрос, подполковник предполагал: «старуха умная и должна выгородить мужа, чтобы спасти себя». Старуха долго молчала, прикрыв глаза. Подполковник ждал.

— Кажись, не знал, — ответила старуха скупо.

В кабинет вошел Максим Петрович, кивнул головой, сел недалеко от стола и принялся рассматривать старуху.

— Понятно, — многозначительно сказал подполковник. — Теперь перейдем к другому пункту. Скажите-ка, Крюков участвовал в убийстве?

— Не знаю.

— А кого знаете?

— Никого.

— Давайте-ка, старая, бросим крутить-вертеть, рано или поздно мы все докажем, не отпирайтесь. Скажите, откуда вы узнали, что убита не Венкова, а Туликова? Муж сказал?

— Ничего он мне не говорил! — взмахнула руками старуха, но как-то сразу осела, ссутулилась. — Ладно, мучители, — вдруг проговорила она и смахнула ладонью с лица пот. — Знаю, что вам многое известно. Она убила. Баба-то сумасшедшая, силища вон какая. Справилась.

— Из-за чего же?

— По ревности.

— Вы видели?

— Сама призналась.

Урманов торжествующе глянул на Максима Петровича.

— Значит, вы утверждаете, что убила Анфиска?

— Она, истинный бог, она.

— Так. Что еще расскажете?

— Больше ничего не знаю, убей меня бог… — старуха всплакнула, кончиком платка вытерла глаза и нос.

— Ну, пока довольно, а то шашлык пережарится. Отдохните, подумайте, да потом расскажете все, что знаете. Для вас же будет лучше. Да смотрите, Крюков и Виктор могут вас подвести.

Покряхтывая, старуха поднялась и пошла к двери с опущенной головой, еле волоча ноги. Пропала вся ее прыть. Когда старуху увели, Урманов встал, потянулся и сказал озабоченно:

— Боюсь нажимать. Она много знает. Надеюсь, расскажет все.

У подполковника было веселое настроение. Он легко подошел к окну, распахнул его, с шумом вдохнул теплый даже в этот поздний час воздух, вернулся к столу, сел и, поблескивая белками глаз, вдруг спросил присутствующих:

— Как, товарищи, допросим Лебедеву?

Михаил и Садыков промолчали. Максим Петрович улыбнулся и сказал:

— Давай. Что-то у тебя, Латып Урманович, настроение праздничное.

Урманов засмеялся и взял телефонную трубку.

Через несколько минут в кабинет вошла Лебедева. За время предварительного заключения лицо ее побелело, она пополнела и выглядела куда приятнее, чем до ареста. С любопытством оглядев присутствующих, задержав ласковый взгляд на Михаиле, — чем вызвала легкую улыбку Урманова, — она плавно прошла к столу и села неторопливо, важно. Обычно преступники на допрос являются хмурыми или наглыми, а эта женщина прошла по кабинету с таким достоинством, что Михаил подумал? «Настоящая дура».

— Прежде всего, я сообщаю вам, гражданка Лебедева, — строго заговорил Урманов, словно он и не смеялся несколько секунд назад, — что медицинская экспертиза теперь не признает вас душевно больной женщиной. Поэтому прошу не прикидываться. Будем разговаривать начистоту.

— Твое дело, — бросила Лебедева задорно.

Урманов вынул из стола спичечную коробку в металлической оправе.

— Где вы взяли эту коробку?

— Не помню.

— Я вам подскажу. Коробка принадлежит Виктору Копытову, на ней есть инициалы. Он оставил ее в доме номер семнадцать. Вы подобрали и отдали Петру. Так?

— Не помню, — повторила Лебедева, снова взглянув на подполковника ясными, невинными глазами.

— Крюков прикуривал на кладбище и там ее потерял. Так?

— Об этом его спросите.

— Хорошо. Спросим. — Урманов достал из стола два листка, вырванных из тетради, и начал читать:-«Нищенка выглядела так: полная женщина, глаза выпуклые и нахальные. Платье на ней было темно-синее, туфли желтые, на низком каблуке». Узнаете себя?

— Вроде обо мне, — усмехнулась Лебедева.

— Писала заявление Соня Венкова. Рассказывайте, как вы украли у нее документы.

— Я не воровала.

— Зря отпираетесь, гражданка Лебедева. — К сожалению, на документах не осталось оттисков пальцев, бумаги были специально захватаны и затерты. И Урманов заговорил о другом:- Вы оставили следы у могилы на кладбище. Экспертиза установила, что следы ваши.

— Чепуху городишь, гражданин начальник. Туфли я в магазине покупала, новенькие, — Лебедева приподняла подол платья и качнула ногой. — Мало ли людей покупает такие туфли. Не пришивай, что не надо. Мне одного дела хватит.

Урманов крякнул.

— Я вижу, вы действительно, в здравом уме и здорово хитрите. Сейчас я вызову жену сторожа кладбища, старуха вам все напомнит. Может быть, тогда по-другому заговорите.