Михаил прицелился. Медлить нельзя, но и стрелять опасно. Надо попасть в эти белые глаза, которые на вершок от головы Кости, или в широкий лоб. Малейшее отклонение — можно убить Костю…
В этот момент Михаил пережил что-то ужасное, что потом не мог восстановить в памяти. Каким-то сумасшедшим напряжением нервов он заставил остановиться сердце, заставил каменно застыть мышцы и только одному пальцу разрешил нажать на курок. Раздался выстрел. Михаил на мгновенье закрыл глаза, а когда открыл их, ни Старинова, ни Кости не было видно.
В несколько прыжков Михаил добежал до развалин и вскочил на груду огромных комков глины. Старинов лежал в яме вверх лицом, с раскинутыми руками. Со лба у него стекала струйка крови, белые глаза с ярок злостью уставились в синее небо. Костя сидел под обрывом, облокотившись на комок глины, и смотрел на Михаила испуганно. Рубашка на спине его покраснела от крови.
Михаил бросился к нему.
— Костя, ты жив?
— Жив, Михаил Анисимович, — неожиданно твердо ответил Костя. — Он меня немного задел. Только испугался я…
— Милый ты мой, братишка… — прошептал Михаил пересохшими губами и почувствовал, как сразу обмякло тело и горячие радостные слезы обожгли глаза.