Легкая еда (ЛП)

  Он покачал головой. «Я так не думаю. Ничего подходящего. Наверное, для него было бы лучше, если бы это было так. Нет, он был довольно большой, два-три дюйма в диаметре на конце и цельный, вероятно, не сужающийся к какому-либо концу. Но не с острыми краями, иначе повреждения были бы еще хуже, чем есть. Но что бы это ни было, оно было использовано с большой силой. Есть небольшой разрыв мышц сфинктера и вокруг самого отверстия, а также значительный разрыв кровеносных сосудов вдоль анального канала». Он снова покачал головой. — Бедный ублюдок, — сказал он.

  История, которую Деклан Фаррелл рассказал Морин Мэдден, была такова: ему нужно было в туалет по дороге домой из паба, и он перелез через ворота. Легко, он делал это раньше. Человек был там, когда он вошел; внутри кабинки, так что Деклан его не видел. Но он последовал за Декланом, набросился на него сзади. Ударил его по лицу какой-то дубинкой. Чуть не вырубил его. Заставили его встать на колени на траву, стянули с него штаны и штаны. Сказал ему, что собирается дать ему то, что он хочет. Его слова: это то, что вы хотите. А затем… и затем в этот момент голос Деклана оборвался, и Морин взяла его за руку и сказала: «Хорошо, сейчас. Все нормально. Деклан, все в порядке.

  — Мне нужно поговорить с ним, Морин, — сказал Резник.

  "Сегодня вечером?"

  «Поскорее бы это было сделано».

  Она кивнула. — Думаю, да. Ты хочешь, чтобы я был с тобой?

  "Пожалуйста."

  — Тогда давайте отведем его обратно в отдел изнасилований. Не здесь."

  Резник согласился.

  "И его жена?" — спросила Морин.

  Резник посмотрел на нее, не мигая.

  — Хорошо, — сказала Морин, — я поговорю с ней, прежде чем мы уйдем.

  Скелтон был на вокзале, когда они приехали, в расстегнутом жилете, без галстука; как исправившийся некурильщик, он всегда держал сигарету в руке.

  «Итак, Чарли, мы не думаем, что это маленькое усилие связано с нападением на Билла Астона?»

  «Рано еще знать, что мы говорим».

  «Но этот пикап Нэнси мальчика испортился, это то, с чем мы наверняка имеем дело?»

  Красиво сказано, подумал Резник. — Сексуальный, конечно, — сказал он. «В своем роде. Бумажник жертвы все еще был при нем, ничего не украдено. Но до какой степени когда-либо было согласие…»

  — Я думал, мы говорим об изнасиловании?

  — Я имею в виду, было ли что-то между ними заранее…

  «Ты покажешь мне свою, я покажу тебе свою, что-то в этом роде? Немного болтовни вверх и вниз по прилавкам.

  — Что-то в этом роде, сэр, да.

  — Вряд ли это имеет значение, так или иначе? Небольшой засвет в джентльменском стиле мало чем отличается от того, чтобы зайти в паб с вывешенной половиной груди — провокация, а в случае изнасилования это уже не проблема.

  Резник был далеко не уверен, что это правда, по крайней мере, когда дело касалось присяжных. — Сейчас я беру у него интервью, сэр. Я введу вас в курс дела, как только смогу.

  — Вот так, Чарли. Скелтон подмигнул. — Докопаться до сути, а?

  «Ублюдок просил об этом, не так ли», — сказал Дивайн, которого, наконец, разыскали после одного из тех редких пятничных вечеров, когда он не тянул. "Нет вопросов. Вышел на поиски алмаза и получил больше, чем рассчитывал. Теперь он хочет, чтобы мы сказали туда, туда и взяли его за руку. Ну, не я, черт возьми, и это факт. Кев, пока ты там, будь другом и принеси нам чаю.

  Деклан Фаррелл отказался от чая и кофе, вообще не хотел ничего пить; он сидел там, между Резником и Морин, не шевелясь в приглушенной тишине комнаты. Онемевший. За исключением того, чем он не был, оцепенелым: только тем, чем он хотел быть.

  «Человек, который напал на вас, — спросил Резник в третий раз, — что вы можете рассказать нам о нем?»

  Одиннадцать минут третьего.

  «Его голос, его внешность…»

  — Я его не видел.

  — Ты слышал его голос. Он говорил с тобой по крайней мере один раз, ты сказал.

  Нервничая, Фаррелл прикасается к швам над глазом, к самому ужасному и глубокому порезу, пальцы возвращаются к нему, как язык, не в силах удержаться, ощупывая больной зуб. Фаррелл сидит в наспех одолженной одежде, его собственная тщательно промаркирована, упакована и отправлена ​​в суд.

  «Семя?» — спросил Резник у врача.

  "Не совсем. Нет вокруг области проникновения. След внутри его одежды, вероятно, его собственный.

  Его собственный?

  «Почему бы вам не попытаться сконцентрироваться, — сказал Резник, — на голосе?»

  «Как будто он когда-нибудь сможет это забыть», — подумал Деклан. Как будто наступит ночь, когда он не услышит: « Вот чего ты хочешь, ублюдок». Ты чертова пизда!

  «Голос, — спросил Резник, — был молодым или старым?»

  — Молодой, — сказал Фаррелл так тихо, что обоим офицерам пришлось наклониться вперед, чтобы его услышать. — По крайней мере, я думаю… О, Боже, я не знаю, я не знаю.

  "Акцент? У него был акцент?»

  За век до того, как Фаррелл ответил, а затем: «Да, может быть».

  "Местный?"

  "Вроде, как бы, что-то вроде. Я имею в виду, где-то здесь, да, но не сильно.

  «Есть ли что-нибудь еще, — спросила Морин, — с чем вы можете нам помочь, по поводу голоса?»

  Заставить его проигрывать снова и снова, шесть секунд на повторе. «Это было грубо».

  "Грубый?"

  «Как-то хрипло».

  — Как будто он простудился, такой звук?