Ледовый десант

«Это они меня за Сталинград!..» Был он вместе с Максимом Колотухой в Сталинграде в августе сорок второго. Там их ранило. Знает, какие огромные потери понесли гитлеровцы в битве за этот город. Теперь они хотят во что бы то ни стало удержаться, перезимовать на Днепре. Это подтверждают и их упорное сопротивление, и оборонные сооружения на правом берегу Славутича.

Где-то далеко гудели самолеты. Время от времени темное небо прорезали сполохи осветительных ракет. Иногда из сонных дзотов строчили пулеметы. И опять наступала тишина, которую нарушало лишь тихое журчание ручья на дне оврага.

Максим Колотуха взглянул на светящийся циферблат трофейных часов. До начала операции оставалось пятнадцать минут — подобраться к немецкому блиндажу им надо как раз в пересменку часовых.

«Успеем, — решил Колотуха. — Пусть бойцы немного отдохнут».

Терентий Живица смотрел не на небо, а на ручей. Еще с довоенных лет привык он смотреть не вверх, в небо, а вниз, на землю, которую пахал тракторным плугом, бороновал, засевал зерном, подсолнухом, просом или гречихой — ею так богаты нивы Черниговщины. Когда ж ему, селянину, было смотреть вверх, любоваться голубизной неба.

С того дня как сожгли родное село и погибла мать, Терентий стал хмурым, печальным. А тут еще и смерть Артура Рубена. Живица совсем потерял покой. Казнил себя, что опоздал, не успел на какое-то мгновение прошить пулями штурмбанфюрера Вассермана. Одно мгновение, а мучиться теперь придется всю жизнь.

— Не пора ли нам? — прошептал Стоколос.

— Пора, братцы! — кивнул Волков.

Все встали.

Максим Колотуха повернулся к Живице.

— Прошу тебя: осторожней обходись с часовым. Угомони свою злость, не убивай кулаком фрицев. Слышишь меня, товарищ ефрейтор?

— Слышу, — недовольным голосом ответил Терентий и добавил шепотом на ухо Стоколосу: — Служака. Теперь и к своей Галине будет обращаться: «Слышишь, товарищ ефрейтор Галя? Я хочу с тобой поцеловаться!» Уродится же такой! Хорошо, что ему звание младшего лейтенанта до сих пор не присвоили.

Пикировались, спорили Живица с Колотухой еще с довоенного времени. Но словесные их стычки были незлобивыми. Старшина заметил, что Живица принадлежит к людям простодушным, которые всем и всему верят. Вот и стал подначивать его. Терентий почти все шутки, подначки Максима воспринимал всерьез, потому и сложилось у него мнение, что старшина Колотуха — служака до мозга костей, что дай такому возможность, и он «будет вить из солдат веревки». Но стоило им не видеться хотя бы полдня, как они уже вздыхали, хандрили друг без друга, а сослуживцам становилось скучно без их перепалок.

— Ты послушай старшину, Терентий, — сказал Андрей. — Когда будешь глушить немца, не очень замахивайся кулаком. Думай не о своих мертвых родных, не о смерти Артура и Оленева, а о деле. Пойми: не убитый нам нужен солдат или унтер, а живой, чтобы с ним поговорили в штабе. Наши, должно быть, готовятся к третьему удару на Букринском плацдарме. Недаром и Жуков приехал сюда.

— Хорошо, буду осторожным, — буркнул Живица.

— Ну, двинулись, — тихо произнес Колотуха.

— С богом, как говорится, — добавил Волков, поправляя за спиной вещмешок, в котором лежали три мины.

Разведчики, держа наготове автоматы, бесшумно, крадучись пошли по узкой полоске земли между ручьем и обрывистым берегом к колючей проволоке.

20

Пробравшись к тому месту, где немцы брали воду, разведчики минуту передохнули и поползли к блиндажу. Первым — Колотуха, за ним Живица, потом Стоколос, Волков.

Когда до блиндажа осталось метров двадцать, увидели часового. Он стоял спиной к ним и мурлыкал какую-то песенку.

Проползли еще несколько метров. Замерли.

Колотуха посмотрел на часы. Было ровно четыре часа. Он поднял руку, что означало: внимание, приготовиться.

Из блиндажа вышли два немца. Часовой перестал мурлыкать песенку, что-то сказал им.

Андрей Стоколос впился глазами в часового. Максим Колотуха не спускал взгляда с солдата, что пришел на смену. Терентию Живице достанется третий, самый высокий, без головного убора: он вышел просто подышать свежим воздухом, покурить. Василий Волков должен был поставить у выхода из блиндажа мины и, исходя из обстановки, помогать товарищам.

«Главное, чтобы солдаты не успели выстрелить, не подняли шума», — подумал Колотуха. Он слегка приподнялся, приготовился к прыжку.

Приподнялись, будто на стартовой линии, уперлись ногами в землю и остальные разведчики.

«Не прозевать бы мгновения, как тогда, когда Вассерман поднял автомат на Артура!..» — прошептал мысленно Терентий Живица.

Василию Волкову вспомнился лагерь под Запорожьем, куда немцы привезли его вместе с другими матросами-севастопольцами. Вспомнились издевательства надсмотрщиков. Ему казалось, что у блиндажа стоят те самые надсмотрщики. О, наступил час их расплаты! Теперь он не со связанными руками. Теперь и они почувствуют силу его кулаков.

Максим Колотуха махнул рукой.

Без шума, без крика разведчики бросились на немцев.